Удивительное путешествие Нильса Хольгерссона с дикими гусями по Швеции

Взрослых, конечно, привлекают кофе и рассказы. А дети озабочены, чтобы костер горел как можно сильнее и дольше – слишком уж затянулась зима с ее снегами, холодными ночами и скованными льдом озерами, надо помочь весне. Иначе не дождешься, когда лопнут почки и появятся первые, сочные и клейкие листочки.

Тогда можно считать, что наступила весна.

* * *

Дикие гуси остановились на ночевку на льду озера Сильян. С севера дул ледяной, пронизывающий ветер, и мальчуган поспешил забраться к Белому под крыло. Но долго греться не пришлось – проснулся от ружейного выстрела. Выскользнул из-под крыла и начал в испуге оглядываться.

Поблизости на льду никого не было. Он вглядывался то в одну сторону, то в другую – охотников не видно. Но когда мальчик посмотрел на берег, заметил нечто настолько необычное, что поначалу решил – опять привиделось. Вроде призрачного города Венета или Райского сада в Стура Юлё.

Еще засветло гуси несколько раз облетели озеро и выбрали подходящее место. По пути показали Тумметоту церкви на берегу. Лександ, Реттвик, Мура – поселки большие, как города, и очень близко друг к другу, наверняка на севере такого нет. Весь край казался очень аккуратным, приветливым, словно непрерывно улыбался. Ничего пугающего или даже просто неприглядного мальчик не заметил.

Но сейчас, ночью, на этих приветливых берегах происходило что-то необъяснимое. Весь берег был в венке огней. Он начал считать, насчитал больше ста и сбился. Откуда они взялись? Наверняка какое-то волшебство, а может, и в самом деле призраки.

Гусей тоже разбудил выстрел. Акка с Кебнекайсе бросила взгляд на берег и тут же сунула голову под крыло, буркнув:

– Человеческие детеныши развлекаются.

И все последовали ее примеру.

Но мальчик уже не мог уснуть. Он смотрел на огни, обвившие весь берег, как драгоценное рубиновое ожерелье. Его тянуло к свету и теплу, как ночную бабочку или какого-нибудь поспешившего вылупиться из личинки и замерзшего комара. Очень хотелось посмотреть поближе, но он не решался оставить гусей.

Выстрелы продолжались один за другим. Теперь, когда он понял, что никакой опасности нет, ему это даже понравилось. И тем, на берегу, было очень весело. Хохот и выкрики долетали даже сюда, на середину озера. Беспорядочная пальба, взлетающие к небу ракеты и шутихи. Детям, наверное, казалось, что костер их все же маловат, до самого неба не достает. Надо ему помочь. Пусть даже звезды видят, как нам весело.

Мальчуган, не торопясь, двинулся к берегу. Услышал пение и прибавил шагу. На очень длинном, уходящем в море причальном пирсе для пароходов стояла группа людей. Они пели, повернувшись к озеру, все как один. Вглядывались в темноту и пели, пели… пели не для себя, не для других людей, а для озера, леса, последней апрельской ночи. А может, решили, что весна заспалась вместе с дикими гусями на льду и надо разбудить ее негромким, но веселым и торжественным пением.

Одна песня сменяла другую. Начали они с «Я знаю край на севере», потом последовала «Вдоль наших рек проснулось лето», потом «Марш в Туну», «Отважные, задорные парни», а под конец «Покуда на карте Даларна есть». Но не только эта, все песни были про Даларну. На пирсе было темно, никаких огней, певцам не так уж много было видно, но в их песнях родной край выглядел светлее и прекраснее, чем при свете дня. Они словно уговаривали весну – разве ты не видишь, какая страна тебя ждет? Как ты позволяешь зиме так долго держать нашу прекрасную землю в своих ледяных когтях?

Нильс Хольгерссон послушал пение и побежал к берегу. В заливе лед уже сошел, но вода стояла низко, и он по песку легко добежал до разведенного прямо на берегу костра. Прячась и пригибаясь, потихоньку пробрался совсем близко к огню, спрятался и стал слушать, о чем говорят люди. И в который раз подумал – уж не приснилось ли ему все это? Он никогда не видел таких одежд. У женщин на головах черные остроконечные колпачки, короткие белые курточки из кожи, шелковые ярко-зеленые блузки и черные юбки с передниками в белую, красную и черную полоску. А мужчины щеголяют в круглых шляпах, синих с ярко-красной оторочкой кафтанах и желтых кожаных брючках, подвязанных у колен красной лентой с кисточкой.

Может, из-за одежды, а может, из-за чего-то другого мальчику показалось, что люди здесь совсем другие – веселые и красивые. Даже язык у них был необычный, мальчуган не сразу понял, о чем они говорят. И вспомнил сундук матери. Там тоже были похожие наряды, но никто и никогда на его памяти их не надевал. Может, это какой-то древний народ? Может, нигде больше и нет таких людей? Затаились здесь и никто про них не знает? А может, это и не люди вовсе, а призраки? Призраки того древнего народа?

Вот такая мысль появилась у него в голове, но он тут же ее отбросил. Все, кого он видел, меньше всего были похожи на призраков. Живые люди. Но эти живые люди по берегам озера Сильян берегли свои традиции и не забывали о них. Они сохранили и речь, и костюмы, и обычай призывать весну кострами и песнями. И может быть, никто во всей стране не сберег так много от своей древней культуры.