Удмурт из Медельина

— Вы понимаете, что мы, как и любая другая служба Ее Величества обязаны соблюдать законы страны, которой мы служим. Да есть исключительные обстоятельства, но мы не чекистское и не мафиозное государство. Мы боремся с таким государством.

— Мэм, Сашко — зять отставного генерала Гусельникова, я указал это в рапорте. Гусельников начинал еще в восьмидесятые, в оборонном отделе ЦК КПСС. Он микроэлектронщик, кандидат наук. Если мы сумеем подобраться к нему, мы получим доступ к стратегической информации. У нас нет достоверных данных, что из микросхем русские могут производить сами, и что вынуждены закупать, а если закупать, то у кого именно и на каких условиях. А зная это, мы сможем существенно расширить наши знания об угрозах, исходящих от русских. Какие ракеты, какие самолеты, какие танки они смогут нам противопоставить. С какой начинкой…

— Хорошо, достаточно. Я все поняла. Но выходов на Гусельникова я не вижу.

— Они не нужны. Сашко сам раздобудет информацию, какую нам надо, если будет в том видеть выгоду для себя. Или будет вынужден. Мэм, я…

— Достаточно. Что знают американцы?

— Ничего.

— Вы уверены?

Вилкинсон кивнул.

— Ничего. Это побочный результат совершенно другой операции. С ним я пришел к вам.

— Я понимаю. Кстати, о той ситуации с американцами….

— Ситуация развивается, мэм.

Миллер улыбнулась.

— Напишите доклад…

Москва, Россия. Кремль. 12 августа 2019 года.

Он не любил это время года. Эти последние летние дни…

Все ближе подходили те дни… Дни задумчивости и размышлений… Дни, когда почти три десятка лет назад накрылся СССР. Он хорошо помнил те дни и выбор, который тогда приходилось делать. И в последнее время, он все чаще задавался вопросом — правильно ли они тогда поступили. И не находил ответа.

В РСФСР — так тогда называлась Россия — не было своего КГБ. Как не было и многого другого. Все начало появляться тогда, в девяностом году. Он кстати прекрасно понимал, почему Горбачев тогда проморгал ситуацию в Тбилиси, в Вильнюсе, почему допустили бойню в Баку. Бывают люди, которые могут эффективно работать с множеством задач — но Горбачев был не из таких. И какой там Вильнюс, какой Тбилиси — бунт подняла Москва! Этим был занят Горбачев, воспринимая происходящее на окраинах Империи как небольшие неприятности, не более того. Россия последовательно вытребывала одно право за другим — свои законы, свой парламент, свой президент[32]. Свой КГБ…

Вот тогда создавали КГБ РСФСР, и кинули туда от кого было не жалко избавиться, да и просто молодежь, да еще и намекнули, что служба в КГБ РСФСР может потом быть пятном на всю оставшуюся жизнь. Вот почему они и до августа 91 года тайно поддерживали Ельцина, а в решающие дни августа саботировали приказы и другим посоветовали. И — выиграли. Сильно тогда выиграли.

С тех пор прошло много лет. Он был тогда молодым опером и мыкался по съемным квартирам, мечтая о том, что подойдет очередь лет через десять. Сейчас он купил дочери на свадьбу квартиру за триста миллионов. Тогда он был лейтенантом, ушел в активный резерв в должности генерал-лейтенанта госбезопасности. Тогда у него на стене висел ельцинский предвыборный плакат, прикнопленный кнопкой — сейчас в хранилище висят собранные супругой картины, последней оценкой свыше ста миллионов долларов — если удастся вывезти. Ирина, кстати, молодец, когда она покупала — она чуть больше десятки затратила. А смотри-ка…

Ему повезло с женой. Что тогда было? В КГБ ведь просто так жениться было нельзя, надо было представлять кандидатуру невесты на утверждение начальства, пробивать по базам — а вдруг у нее родственники, судимые или были на оккупированной территории? Последнее было каким-то бредом — сорок лет прошло, какие на хрен оккупированные территории? — Но было!

Ее кандидатуру начальство утвердило, хоть и понимающе подмигнуло. Доча дипработника, девятнадцать лет, но клейма ставить некуда. Что начальство не знало, так это то, что скоро живот расти начнет. Ребенок был, конечно же, не от него, от какого-то иностранца. Если бы узнали — карьера отца накрылась бы, в момент невыездными всю семью сделали бы. Тогда это еще работало всё, это сейчас шаляй-валяй. Потому-то и отдавали — дочь дипломата за провинциального сотрудника КГБ, лимитчика считай.

И что? Трое прекрасных детей — какая разница, кто свой, кто не свой. Отец не тот, кто родил — тот, кто воспитал, правильно говорят. Дом — полная чаша, когда бы он в дом не пришел — ужин на столе, и никаких попреков, никаких вопросов — где был, что делал. Дети с «родным» английским, мать дома держала англоязычную прислугу и сама с детьми только по-английски разговаривала — он и сам грешным делом выучил, хотя к языкам дуб — дубом. Когда старший поступал — Лондонская школа экономики, не шутки — британские преподаватели отказывались поверить, что говорят с русским. Он и до сих пор по-русски, если, запинается, слова подбирает.