Уилт незнамо где

– Это чертово дело совершенно выходит из-под контроля, – сказал главный констебль остонскому суперинтенданту. Ради того, чтобы поделиться с ним этой мыслью втайне от окружающих, констебль приехал в участок на маленьком автомобильчике своей жены. Исчезновение теневого министра социальных преобразований сильно осложняло и без того непростую ситуацию. Средства массовой информации откомандировали на осаду Лилайн-Лодж новые силы, и дом окружало целое войско журналистов. – Мне звонил министр внутренних дел, спрашивал, куда мог запропаститься Ротткомб, а теневой кабинет буквально в истерике из-за того, какое освещение получает дело. Сначала Бэтглби с поджогом и обвинениями в педофилии, потом эта фашистка с бультерьерами, а теперь еще и идиот Гарольд куда-то провалился. К нам направили людей не то из Скотланд Ярда, не то из МИ-5. Похоже, нам чего-то не договаривают. Подозреваю, это как-то связано с Америкой. Впрочем, бог даст, нас это не коснется. Да, и вот еще что. Когда будете ее брать, газетчиков и прочую шушеру надо удалить. И взять аккуратненько, ясно? Предложения есть? Суперинтендант лихорадочно зашевелил мозгами.

– Нужен отвлекающий маневр, – наконец изрек он. – Чтобы на время убрать журналистов от дома. Только это должно быть нечто сенсационное. Они ведь за Рутой-Шпицрутен не просто так охотятся. В новостях она будет смотреться просто супер.

Они несколько минут помолчали. Главный констебль размышлял, какой ущерб репутации графства может нанести история с теневым министром и его садисткой-женой.

Суперинтенданта больше занимал отвлекающий маневр.

– Кретина бы какого-нибудь с бомбой!.. А настоящая ИРА – вообще идеально. Журналюг бы как ветром сдуло…

Главный констебль покачал головой. Мало, что ли, одной стаи псов? На бомбу вторая набежит… Нет, будет еще хуже.

– Я не могу взять на себя такую ответственность. Да и где достать бомбу? Придумайте что-то попроще.

– Понятно. Как придумаю, доложу, – сказал суперинтендант. Главный констебль поднялся, намереваясь уходить.

– Главное, без лишних сенсаций, ясно?

Ясно, кивнул суперинтендант. Он сидел в своем кабинете, думал свою мрачную думу и всячески проклинал Ротткомбов. Через час к нему вошла девушка-сержант и поинтересовалась, не хочет ли он кофе. Девушка была стройная, светловолосая, с красивыми ногами. Когда она снова вошла в кабинет с бурдой, которая здесь называлась кофе, суперинтенданта посетила одна идея. Он прошел к двери и запер ее.

– Садитесь, Хелен, – пригласил он. – У меня есть для вас работа. Вы можете не соглашаться, но…

Выслушав предложение, сержант, хоть и неохотно, согласилась.

– А бультерьеры? Я не хочу, чтобы меня разорвали на кусочки. Вспомните, что они сотворили с теми репортерами!

– С собаками разберемся. Сбросим с вертолета мясо с наркотой – в два счета захрапят.

– Надеюсь, – сказала сержант.

– Действовать начнем вечером, когда эти ребята по очереди ходят в паб.

В Лилайн-Лодж Рут Ротткомб с минуты на минуту ожидала полицейского рейда. Ей несколько раз звонили, и после первого же звонка с просьбой прийти в участок для дачи дополнительных показаний, она перестала брать трубку. Точнее, брала только тогда, когда узнавала номер на определителе. И еще ее донимали из Центрального управления, требуя ответить, куда делся теневой министр социальных преобразований.

У Рут возникло искушение сказать, что министр, вероятно, отлеживается в какой-нибудь грязной дыре с мальчиком по вызову, но… Гарольд еще может быть полезен – если, конечно, удастся его найти. Правда, из-за проклятых журналистов выйти из дома практически невозможно. Рут поднялась наверх, к слуховому окну. И очень испугалась, увидев у старой каменной ограды двух полицейских в форме. Даже не пытаются прятаться. Значит, за ней следят… Но почему? Наверное, из-за того, что судебные эксперты нашли на полу гаража и увезли в пластиковых пакетиках. Это единственное объяснение. Видно, обнаружили в земле кровь того мужика. Не иначе. Рут изругала себя за то, что не отскоблила пол. Солнце клонилось к западу, а Рута-Шпицрутен все сидела в кабинете мужа и размышляла, что делать. Но не придумала ничего умнее, чем свалить всю вину на Гарольда. В конце концов, машинное масло с кровью было под его «ягуаром», а о том, что она переставила автомобиль, никто не догадается.