Уинстон Черчилль. Личность и власть. 1939–1965

Значительно более определенно представлено другое противостояние. Мостик к нему был переброшен Черчиллем еще в последнем абзаце предыдущего тома, в не лишенной контраста патетической коде: «Нас мучила угроза подводной блокады. Все наши планы зависели от того, как мы отразим эту опасность. Битва за Францию была проиграна. Битва за Британию была выиграна. Теперь предстояло вести Битву за Атлантику»⁴⁴². Как и в случае с Битвой за Британию, Черчилль сам придумал название этого эпизода, ставшего решающим для выживания его страны. Еще в конце второго тома он признавался: «Единственное, что за все время войны действительно серьезно пугало меня, была угроза подводных лодок»

⁴⁴³. Не безжалостные бомбардировки люфтваффе, не страх перед вторжением, а именно подводные лодки, топившие суда, которые снабжали Туманный Альбион продовольствием, товарами и вооружением, волновала британского премьера большего всего. С октября 1940 года водоизмещение потопленных в течение месяца судов превысило 400 тысяч тонн. Командующий подводным флотом Германии гросс-адмирал Карл Дёниц (1891–1980), считал, что если довести общий тоннаж потопленных в месяц судов до 750 тысяч тонн, то Великобритания будет вынуждена сдастся. Британские аналитики были более пессимистичны, признавая положение критическим при отметке в 600 тысяч тонн.

Черчилль посвятил Битве за Атлантику две главы третьего тома, рассказав о предпринятых им организационных мероприятиях, которые позволили сократить потери, а в итоге одержать победу и в этом сражении. Признавая мужество и самопожертвование моряков Королевского флота, Черчилль, последовательный адепт психологической войны, также выделяет в качестве одной из составляющих успеха моральный фактор, связанный с потоплением в марте 1941 года немецких подводных лодок U-47, U-99

и U-100, командирами которых были лучшие асы «волчьих стай». По его словам, «гибель трех способных командиров оказала значительное влияние на дальнейший ход борьбы, среди остальных командиров лишь немногие обладали такой же смелостью и беспощадностью»

⁴⁴⁴. Этот фрагмент убедительно показывает, что пропаганда является обоюдоострым мечом. Растиражированные ведомством Геббельса успехи упомянутых подводников наполняли уверенностью сердца и души их коллег. Но после их гибели волна гордости и превосходства пошла в обратную сторону, породив в кригсмарине пораженческие настроения. В ноябре 1942 года немцы достигли максимальной результативности с потоплением судов общим водоизмещением 729 тысяч тонн, но не смогли развить свой успех.

Несмотря на то что Битва за Атлантику рассмотрена достаточно подробно, для понимания роли и места этого эпизода во всей драме Мировой войны его необходимо рассматривать в увязке с активностью на других театрах военных действий, а также с общим планом войны. Немецкие стратеги придерживались двух основных направлений в борьбе с Британией: первое – бомбежки с последующим вторжением, второе – непрямая стратегия с блокадой Средиземноморья, а также активное нападение на транспортные суда в Атлантике. После неудачи первого сценария в Берлине сконцентрировались на втором, рассчитывая, что пока

Лондон будет бороться за свой импорт и базы в Северном море, вермахт нанесет основной удар на Востоке. Гитлер и его штабисты рассчитывали, что поражение СССР в 1941 году позволит вернуться к решению британского вопроса, заставив противника пойти на мир. Но затея не удалась. Нападение на СССР не принесет победы, обратив в прах все надежды, планы и стремления фюрера.

С вторжением вермахта в СССР на сцене появился новый масштабный игрок. Как позже скажет Черчилль, произошла «переоценка ценностей и изменилось отношение военного времени»⁴⁴⁵. После 22 июня 1941 года большую часть Второй мировой войны занимает Великая отечественная война, а главным действующим лицом становится советский народ. Это была данность, с которой нельзя было не считаться и которая кардинально меняла концепцию произведения, ориентированного в сторону Британии в целом и Черчилля в частности. Прежде чем продолжать дальше, необходимо было разрешить противоречие между первоначальным намерением и новым условием.

Черчилль с его стремлением к жизнетворчеству решил принести объективность изложения в угоду сохранения первоначального замысла. Для него «Вторая мировая война» была его собственным взглядом на войну и отражала участие в сражениях его собственной страны. Еще в октябре 1948 года он указал помощникам, что описание «гигантской борьбы на русском фронте» с июня по сентябрь 1941 года должно уложиться в «одну, максимум полторы тысячи слов», и в «одну тысячу слов» – описание периода с сентября и до конца 1941 года⁴⁴⁶.