Уинстон Черчилль. Личность и власть. 1939–1965

Сам Черчилль во время общения с Ривзом в 1955 году выразил надежду, что его четырехтомник привлечет к себе внимание не только именем автора, но и «собственными достоинствами»[297]

. Некоторые исследователи действительно оценивали этот труд подобным образом. Но для большинства критиков интерес к тетралогии в первую очередь связан с тем, что на обложке стояло имя «Уинстон Спенсер Черчилль». Это произведение стало еще одним зеркалом мировоззрения знаменитой личности.

Подобное обстоятельство наверняка огорчило бы автора, но такова реальность. Хотя Черчилль и написал множество исторических книг, профессиональным историком он не был, да никогда и не претендовал на этот статус. Его исторические сочинения интересны не столько фактами, сколько авторской точкой зрения, трактовками и оценками, в которых проявляется его отношение к прошлому, настоящему, и будущему. И нужно отдать должное нашему герою: в отличие от выдержанных викторианских авторов, он с охотой делится своим мнением, знаниями и опытом.

С учетом этой особенности, самое время перейти к теме, которая никогда не потеряет своей актуальности, по крайней мере до тех пор, пока сердце последнего человека будет биться, мозг — строить планы, а тело с завидной готовностью стремиться их реализовывать. Речь идет о власти.

В книге Черчилля представлена обширная галерея власти, во всей ее многообразии, причудливости, величии и низости. Например, Альфред Великий научил свой народ мужеству, «придав ему уверенность в силах»; благодаря «внушительному и гибкому интеллекту» он сделал ставку на «распространение образования» и «поощрение учености»; он стал лидером объединения, сумев «смирить воителей, обучить их искусству мира» и обеспечив «рождение нации». Генрих I (1068–1155) построил свою систему управления на создании первого административного аппарата и «организации более надежного контроля над государственными финансами»[152]

. Генрих VIII добивался своего благодаря чудовищному упрямству. «В стране нет ни одного человека, чью голову я не заставил бы слететь, если моей воле посмеют перечить», — устрашал он сановников. Черчилль, которого также было непросто переубедить, признавал, что Генрих «был кошмаром для своих советников»: «сопротивление лишь усиливало его упрямство», «противодействие подстегивало» его начинания, а «оппозиция укрепляла его в решимости следовать своим планам». При этом король умел быть скрытным, заметив однажды: «Если я узнаю, что моей шляпе известны мои замыслы, я брошу ее в огонь». Его дочь Елизавета I во многом унаследовала отеческие качества: «храбрость во время кризисов, жесткую и властную решимость, а также почти неистощимый запас физической энергии». Но на ее примере автор показывает женский лик власти. Она умела «вызывать привязанность», которой не мог похвастаться ни один британский монарх. По мнению Черчилля, в некотором смысле ее отношения с подданными представляли собой «один долгий флирт». «Елизавета дала своей стране любовь, которую никогда не вкладывала ни в одного мужчину, и народ отвечал ей преданностью, чуть ли не поклонением». Правивший после Тюдоров Вильгельм III Оранский отличался «искусным использованием фактора времени», «игрой на чужих слабостях», «безошибочным чувством меры», а также «умением определять очередность задач». Как иноземному правителю, ему пришлось столкнуться с множеством трудностей, однако благодаря перечисленным выше качествам, которые, по словам Черчилля, «характеризуют Вильгельма как нельзя лучше», он смог не только удержаться на престоле, но и вести успешное военное противостояние с Людовиком XIV, а также способствовать развитию британского мореплавания[298].