Уинстон Черчилль. Против течения. Оратор. Историк. Публицист. 1929-1939

Интересное мнение о книге оставили американские друзья автора. В то время как британцы акцентировали внимание на эстетических качествах, практичные жители Нового Света перевели свои отзывы в коммерческую плоскость. Особенно отметился главный редактор и издатель Chicago Tribune Роберт Разерфорд Маккормик (1880–1955). В свое время Черчилль направил ему подписанного «Мальборо». Едва он устроился в кресле у камина, держа в руках один из томов биографии известного полководца и предвкушая наслаждение от погружения в «романтическое и славное прошлое», как его покой был потревожен посыльным с новым подарком от заокеанского друга — подписанным экземпляром «Великих современников». «Черчиллиана с автографом представляет для меня огромную эмоциональную ценность», — признается Маккормик автору. «Пройдут годы, — добавит он, — когда мы с вами будем использовать облака в качестве шаров, а арфы в качестве клюшек, а эти книги, возможно, неслыханно обогатят какого-нибудь дельца»[1464].

Обсуждаемая книга удостоились не только высоких оценок современников. Сборник продолжает занимать почетное место в наследии автора и после того, как жар суетливой современности остудился прохладным ветерком безвременного послесловия. Большинство исследователей сходятся в том, что «Великие современники» — одна из лучших книг Черчилля. Сигфрид Сивертс считал ее «одним из самых прелестных» сочинений автора[1465]. Рой Дженкинс, говорит об этом сборнике, как об «очень яркой звезде в созвездии литературного творчества Черчилля»[1466]. Манфред Вайдхорн характеризует эту «впечатляющую небольшую книгу», как «возбуждающую, но при этом сбалансированную; как страстную, но при этом утонченно вежливую; как резкую, но при этом красноречивую»

[1467]. Джеймс Мюллер назвал ее «превосходнейшим произведением Черчилля, обладающим глубиной, которая вознаградит всякого за внимательное прочтение»[1468]. А Питер Кларк указывает, что наряду с автобиографией «Мои ранние годы» «Великие современники» — одна из тех книг, «чтение которой и сегодня может доставить продолжительное удовольствие»[1469].

Попытаемся разобраться, почему это небольшое по меркам Черчилля произведение и в самом деле стало одним из лучших в его творчестве.

Причин тому несколько. Во-первых, сборник содержит не только портреты выдающихся современников, но и благодаря тщательному отбору имеющихся в распоряжении автора материалов представляет уникальный портрет самой эпохи. Уникальный, потому что есть нечто, чего нельзя передать ни в биографиях, ни в исторических фолиантах. «Нет ничего более непредсказуемого, чем живучесть устного слова, — объяснял Черчилль^{77}

. — Среди всего красноречия, которое за последние сто лет украшало арену парламента и общественную платформу, едва ли сохранилась какая-нибудь фраза. Напротив, в то время как столько сокровищ погребено в официальных отчетах и на страницах политических биографий, сиюминутное слово, которое лучше бы забыть, остается в памяти общества. Наверняка наши враги будут более внимательны в том, чтобы сберечь наши ошибки, чем наши друзья — запомнить нашу мудрость»[1470].

Черчилль не хотел, чтобы в истории осталось лишь то, что искажает восприятие и должно быть забыто. Он стремился сохранить в памяти своего и будущего поколений те «золотые россыпи», которые то тут, то там, иногда небрежно, а порой и сознательно разбрасывали его современники. Это желание повлияло и на отбор героев. Несмотря на уклон в сторону политики, предпочтение было отдано личностям, реализовавшим себя в разных направлениях. На страницах книги можно встретить:

— монарха Соединенного Королевства (Георг V);

— суверенов иностранных государств (кайзер Вильгельм II и король Испании Альфонс XIII);

— глав британского правительства (Розбери, Бальфур, Асквит);

— глав иностранных государств (Клемансо, Рузвельт, Гинденбург, Гитлер);

— государственных деятелей (Чемберлен-старший, Морли, Керзон, Сноуден, Парнелл, Ф. Э. Смит);

— британских военачальников (Френч и Хейг);

— французских полководцев (Фош);

— флотоводцев (Фишер);

— писателей (Шоу);

— общественных деятелей (Баден-Пауэлл и Лоуренс Аравийский).

Вторая причина заключается в том, что, как это нередко встречается в мировой литературе, с наслаждением читается то, что с наслаждением написано. При создании очерков Черчилль получал огромное удовольствие от творчества. Не стоит забывать, что он писал не только о дорогом для себя времени начала XX столетия, но и освещал это время через призму еще более дорогой для себя темы — великих индивидуумов. Еще ни в одном из своих произведений он не наслаждался в таком количестве столь крепким экстрактом любимой теории об огромной роли сильных персоналий в истории человечества. «Он по-прежнему хотел понять, что представляет собой величие, и искал это качество в тех, кого знал», — считает Дж. Мюллер[1471].