Украденное ожерелье

– Мне кажется, папа, – заговорила они довольно твердым голосом, – что мосье де Куртомер может взяться за это важное дело и не женясь на мне. Я совсем не понимаю, какая связь может быть между моим замужеством и…

– И подводными работами? Я и не говорю, чтобы между ними существовала неразрывная связь. Предлагая Куртомеру принять участие в моем предприятии, я, конечно, не предложу ему в то же время и твою руку. Но если он согласится войти в долю со мной, то должен будет уехать из Парижа. Ты понимаешь, что наше сокровище не лежит на дне Сены, хотя и не особенно далеко отсюда, во всяком случае, не на краю света. Сделавшись моим компаньоном, Куртомер будет часто бывать у нас, и я нередко стану навещать его на морском берегу. Когда захочешь, и ты можешь ездить со мной и таким образом будешь иметь возможность узнать его поближе. Если он и тогда тебе не понравится, я, конечно, не стану тебя принуждать.

Арлета вздохнула свободнее, ей не приходилось, по крайней мере, решаться тотчас же.

– Я исполню вашу волю, папа, и мне сдается, что, повинуясь вам, я не рискую связать себя навсегда, и убеждена, что мосье де Куртомер никогда не обратит на меня внимания, – проговорила молодая девушка с лукавой улыбкой.

– А я убежден в обратном, и время покажет, кто из нас прав. Что вам нужно, Жюли? – нетерпеливо обратился граф к вошедшей без зова горничной.

– Господин Матапан спрашивает, может ли он иметь честь видеть ваше сиятельство.

– Надеюсь, вы ему сказали, что меня нет дома.

– Я сказала, что ваше сиятельство сидит за завтраком, но он настаивает, говорит, что ему нужно сделать вам очень важное сообщение.

– Введите его в кабинет, – нетерпеливо ответил граф, и горничная вышла.

– Это уже чересчур навязчиво, – сказал он вставая. – Успокойся, Арлета, я приму его так, что он не осмелится еще раз явиться сюда.

Но Арлета не успокоилась. Вторичное посещение Матапана в тот же день не обещало ничего хорошего.

* * *

Граф нашел Матапана в том кабинете Жюльена, который отделял его спальню от спальни сына, а так как последний никогда в нем не работал, то граф пользовался этой комнатой для приема приходивших к нему по делам, что было очень удобно, ибо дверь в нее вела из коридора, сообщавшегося прямо с передней, минуя все прочие комнаты. Матапан стоял у стола, со шляпой в руке. Граф едва ответил на его поклон и даже не попросил его сесть.

– Кажется, я совершенно ясно ответил вам сегодня утром, – сухо заговорил он, облокачиваясь на стул, – что же угодно вам еще сообщить мне?

– Дело, нисколько не относящееся к тому, о котором мы говорили поутру, – спокойно ответил Матапан, не обращая внимания на сухость приема, и, не дождавшись ответа, продолжил:

– Я вообще не имею привычки говорить несколько раз об одном и том же. Я пришел к вам навести одну справку.

– Навести справку у меня? Странно… И какую же?

– Об одном обстоятельстве, касающемся вас как моего жильца и меня как домохозяина.

– Денежные дела не требуют личных свиданий, – почти дерзко сказал граф.

– Это дело не денежное, а очень важное. Когда вы удостоитесь меня выслушать, то поймете, что личные переговоры гораздо удобнее, чем письменные, по крайней мере, не останется никаких следов, если оно устроится к нашему обоюдному удовольствию.

Предисловие это несколько встревожило графа, мысли его невольно остановились на сыне, и он пристально посмотрел на своего посетителя, стараясь прочесть в его глазах, в чем дело, но лицо Матапана осталось непроницаемым, сам же он спокойно продолжал:

– Предупреждаю вас, что я вынужден начать мое сообщение некоторого рода допросом.

– А я погляжу, должен ли еще отвечать вам.

– Прежде всего я желаю знать, правда ли, что вы отпустили вашего камердинера?

– Это, во всяком случае, не ваше дело, и я нахожу ваш вопрос очень дерзким.

– Еще раз прошу вас, граф, выслушать меня терпеливо. У меня есть важная причина предложить вам этот вопрос – нынешней ночью произошло нечто необыкновенное, что я смею приписать кому-нибудь из вашей прислуги.

– У меня осталась одна женская прислуга.

– Отпущенный вами камердинер не мог унести ключ от вашей квартиры?

– Я знаю наверняка, что нет.

– Так не осталось ли у него ключа от моей, прежде занимаемой вами?

– Нет-нет, наверняка нет, но что вы хотите этим сказать?

– Прежде всего сообщить вам, что нынешней ночью кто-то входил в вашу квартиру.

– Кто?

– Этого я не знаю, но хотел бы узнать.

Мало-помалу, очень последовательно и деликатно, несмотря на нетерпеливые прерывания де ля Кальпренеда, Матапан сообщил ему все слышанное от Дутрлеза и уже известное читателям, прибавив, что сам видел в руках последнего опал, оторванный от драгоценного ожерелья, принадлежащего ему, Матапану.

– Оно исчезло этой ночью, стало быть, его у меня украли, и следователь, к которому мне придется обратиться, конечно, не откажет мне в самом строгом следствии.

– Да мне какое до этого дело? – воскликнул граф.

– Судья, несомненно, прежде всего спросит меня, нет ли у меня каких-нибудь подозрений.

– Вы же не осмелитесь сказать, что подозреваете кого-нибудь из моей семьи или даже моих домашних?