Улица Полумесяца

– Нет, вовсе нет, – изумленно отверг предположение суперинтенданта Оскар. – Я просто побывал там в небольшом путешествии. Повидался с кое-какими знакомыми. Превосходный город, очаровательные люди… по крайней мере, большинство из них. Зашел повидать Пруста[30]. Ужасно! – Он удрученно развел руками – Он опоздал на нашу встречу в его же собственном доме… и доложу вам, что я еще не видел более жуткого жилища. Чудовищно! Не представляю, как можно жить в таком бардаке. И вообще, Боннар – не парижанин. По-моему, его родня живет где-то на юге.

– Есть ли у кого-то из вас какие-нибудь идеи насчет того, почему он вдруг мог уехать из Лондона? – Питт поочередно взглянул на каждого из сидевших за столом.

Телман вновь напряженно выпрямился.

Йейтс нахмурился.

– Может быть что угодно, от женщин до просроченных долгов, – заметил он.

Казалось, он хотел еще что-то добавить, но передумал.

– Нет, денег у него хватало с избытком, – отметая один из вариантов, сказал парень с челкой.

– И не такой он безумец, чтобы бросить все из-за любовной горячки, – добавил еще один человек из их компании.

– Как печально, – проворчал Уайльд. – Должно же быть в жизни человека хоть что-то такое, из-за чего можно пожертвовать всем! Это придает жизни своеобразную гармонию, завершенную целостность. А она недостижима, если мы тратим время, то воспаряя к небесам надежды, то погружаясь в бездны ужаса. Осознание того, что ты не приемлешь, может быть так же чудовищно, как осознание приемлемого. Выпейте бокал вина, мистер Питт, – он поднял бутылку. – Боюсь, мы не смогли вам помочь. Мы живем в мире поэзии, творчества, где встречаются и мечтатели… и порой теоретики великой политики – в общественном смысле, разумеется, за исключением Йейтса, который опутал свою душу такой сетью тревог о судьбе Ирландии, что англичанину не под силу даже сказать об этом. Нам решительно неизвестно, куда подевался Боннар и почему он где-то скрывается. Могу только выразить надежду, что он вернется целым и невредимым, а если вам придется отправиться на его поиски, то пусть это будет в краю с благоприятным климатом, где люди живут новыми идеями, а последний цензор умер от тоски по меньшей мере лет сто тому назад.

– Благодарю вас, мистер Уайльд, – любезно ответил Томас. – Хотелось бы мне иметь шанс начать поиски с Парижа, но, к сожалению, нам известно, что он так и не появился в Дувре на судне, хотя и заказал билет, и боюсь, мне придется, видимо, прекратить его искать и вплотную заняться другим, более жутким и срочным расследованием.

– Очередной судья? – спросил Оскар.

– Нет, в лодке возле Лошадиной переправы обнаружили покойника.

– Делберта Кэткарта, – помрачнел писатель. – Мне безумно жаль. Когда вы найдете его убийцу, не забудьте добавить к составу преступления вандализм. Этот тупой варвар лишил мир гения!

Телман поморщился.

– Такого рода вандализм, мистер Уайльд, не считается преступлением, – тихо заметил Питт. – К несчастью.

– А вы, сэр, хорошо знали мистера Кэткарта? – Сэмюэль впервые подал голос, и его хрипотца и выговор резко отличались от речей, произносимых этой застольной компанией.

Все взглянули на него с таким изумлением, словно с ними вдруг заговорил один из стульев. Инспектор вспыхнул, но продолжал стоически смотреть на писателя.

Уайльд опомнился первым.

– Нет… я просто встречал его иногда в той или иной компании. Однако видел довольно много его работ. Не обязательно встречаться с творцом, чтобы понять его душу. Если ее нет в его творениях, то он вводит вас в заблуждение, и более того, он сам в нем погряз, – его рука все еще держала бутылку. – А такое мошенничество наряду с жестокостью относятся к самым тяжким грехам. Я ни разу даже не беседовал с ним… а вот он со мной… в общеизвестном смысле.

Упавший духом Телман теперь выглядел смущенным.

Питт вновь поблагодарил всех и напоследок, вежливо отказавшись от вина, извинился за их с помощником непрошеное вмешательство.

Выйдя на темную улочку, Сэмюэль глубоко вздохнул и вытер ладонью лицо.

– Мне говорили, он чудаковат, – тихо произнес он. – Не могу сказать, что мне стало понятнее, каков он на самом деле. А вы не думаете, что эта шальная компания сделала что-то с Боннаром и Кэткартом?

– Я даже не представляю, могли ли Боннар и Кэткарт иметь какие-то общие интересы, – угрюмо заметил Томас и, подняв повыше воротник куртки, устремился вперед по тротуару, слыша за собой гулкие шаги Телмана.

Глава 8

Ночной кошмар казался настолько реальным, что когда миссис Эллисон проснулась, то ей померещилось, что она находится в той самой комнате, где провела долгие годы своей замужней жизни. Но постепенно разум ее начал проясняться, и она осознала, что в стене нет никакой двери, ведущей в комнату Эдмунда. Бояться нечего. В сплошной стене, пестревшей мелким узором, не откроется никакая дверь. Старая дама даже разглядела, как поблескивают гладкие обои. Но почему они такие ярко-розовые? Они ведь должны быть желтыми. Она привыкла к желтым… Где же все-таки она находится?