Улица Рубинштейна и вокруг нее. Графский и Щербаков переулки

18 августа 1910 г. по духовному завещанию Е.А. Корневой, составленному еще 28 сентября 1906 г., имущество перешло к ее наследникам с условием, что в течение пяти лет «оно не может быть ни продано, ни заложено». Свой последний покой Екатерина Александровна нашла на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры, где похоронена с мужем[1011].

Среди наследников Е.А. Корневой названы члены ее семьи: личный почетный гражданин Николай, студент Императорской Военно-медицинской академии Борис, студент Императорского новороссийского университета Валерий, окончивший Университет Григорий, дочери Санкт-Петербургского купца Анна и Александра Гавриловны Корневы, жена личного почетного гражданина Мария Гавриловна Мейер и жена подполковника Екатерина Гавриловна Бендер[1012]. Для начала ХХ в. характерно, что купеческие дети получают высшее образование и выбиваются из купеческого сословия.

В 1907 г. в доме № 25 проживал статский советник, гражданский инженер Константин Иванович Тихомиров (1848–1913). Будучи сотрудником Техническо-строительного комитета Министерства внутренних дел, преподавал в Школе десятников по строительному делу, а также Институте гражданских инженеров путей сообщения, состоял членом совета Общества гражданских инженеров и сотрудником Товарищества «Лукашевич и К^о», занимался строительством дач в Озерках. На его счету также перестройка здания гимназии Императорского человеколюбивого общества, наб. Крюкова канала, 15, и доходный дом на Николаевской ул., 35 (ныне ул. Марата)[1013].

В описи имущества совладельцев, Бендер, Мейери Корневых, за 1911 г. указывается: «…Бо́льшая часть лицевого дома имеет центральное отопление», что было тогда новшеством Петербурга, однако в надворных флигелях отопление оставалось печным. И еще один любопытный факт: в отзыве архитектора Д. Шагина за тот же год отмечено, что «в следствии застройки соседа (д. 27) по правой границе — пострадало освещение комнат, выходящих на световые дворы»[1014]

.

В «Ведомости о доходах с дома» за 1911 г. названы жильцы барских 11-, 9- и 8-комнатных квартир: уже упомянутая ранее баронесса Д.В. Фредерикс, домовладелицы М.Г. Мейер и А.Г. Корнева, купцы П.К. Бениг, И.И. Рубахин и В.Ф. Дерюжинский. Во втором дворе дома был устроен коровник (!)[1015].

По числу проживавших в предреволюционные годы дом № 25 уступал лишь Толстовскому дому и дому Санкт-Петербургского Купеческого общества, по данным адресной книги «Весь Петроград» за 1917 г., нами выявлены более 60 его жильцов.

В доме по-прежнему проживали совладельцы дома Корневы-Бендеры (Екатерина Гавриловна (урожд. Корнева) и ее муж полковник М.О. Бендер, купеческие дочери Александра и Анна Гавриловны и сыновья покойного Г.Г. Корнева — Василий и Григорий Гавриловичи, уездный мировой судья коллежский секретарь, служивший в Комитете Е.И.В. великой княгини Татьяны Николаевны[1016].

Примерно одну треть всех проживающих в доме в канун революционных потрясений составляли чиновники: действительные статские советники И.М. Иванов и С.Д. Кашинский, проживала баронесса Е.К. фон-дер Остен Сакен, статский советник А.А. Руссов, чиновник особых поручений при Министерстве торговли и промышленности, потомственный дворянин Е.И. Шадрин и дворянин П.В. Яновский, сотрудник Департамента общих дел в Министерстве внутренних дел[1017].

Купеческое сословие, помимо детей Гаврилы Григорьевича Корнева, составляли уже неоднократно упомянутые старожилы дома купчиха Е.П. Окутина и почетный гражданин А.А. Рукавишников[1018]

По данным адресной книги «Весь Петроград» за 1917 г., здесь жили массажистка А.Ф. Марасова, парикмахеры С.А. Плям и А.И. Плявю, размещалась мастерская корсетов «Эмилия», шили портнихи Е.А. Прилуцкая-Кутнева и А.Г. Васильева, модный мастер Ф.С. Тиханов, а также работал чулочный магазин И.А. Крылова[1019].

Кроме того, в доме размещались магазины — фруктовый В.М. Иванова, парикмахерских принадлежностей Т.А. Крещина, осветительных приборов М.Г. Сущова; «Первое Петроградское Ледовничество» и магазин торговавший льдом К.А. Кренцина; бюро электротехнических сооружений А.К. Румянцева[1020].

По прошествии пяти лет, установленных прежней домовладелицей, ее наследники решили продать дом, о чем свидетельствуют их обращение в Правление Санкт-Петербургского городского кредитного общества и ответ последнего от 30 июля 1917 г.: «…что препятствий для оформления купчей крепости на дом нет»[1021], но через три месяца грянула Октябрьская революция и через год в 1918 г. Корневы, владевшие этим имуществом более 20 лет, в одночасье его лишились…