Ультиматум Борна

– Именно, – бывшая проститутка Монте-Карло кивнула. – И он не может знать в точности, что между нами произошло… а потому я обречена на казнь. Пешкой жертвуют, на то она и пешка. Она ничего, по сути, не сможет рассказать властям; она никогда не видела Шакала; она может только повторять сплетни смиренных подданных.

– Ты его никогда не видела?

– Может, и видела, но я об этом не знаю. И снова слухи носятся по Парижу. То ли этот, со смуглой латинской кожей, то ли тот, с черными глазами и темной бородкой; «Знаешь, на самом деле это Карлос», – сколько раз я это слышала! Но нет, никто еще не подошел ко мне и не сказал: «Это я, именно я делаю твою жизнь приятной, ты, стареющая элегантная проститутка». Я просто докладываю старикам, которые время от времени передают мне информацию, которую мне следует знать, – как, например, этим вечером на бульваре Лефевр.

– Понятно, – Борн поднялся на ноги, потянулся и осмотрел свою пленницу на скамейке. – Я могу вывезти тебя, – сказал он тихо. – Из Парижа, из Европы. Туда, где тебя не достанет Карлос. Ты хочешь этого?

– Так же сильно, как этого хотел Санчес, – ответила Лавьер с мольбой во взгляде. – Я с радостью передаю свою верность от него к тебе.

– Почему?

– Потому что он старый, серый и неровня тебе. Ты предлагаешь мне жизнь; он предлагает смерть.

– Разумное решение, – натянуто, но тепло улыбнулся Джейсон. – У тебя есть деньги? С собой, я имею в виду.

– Монашкам следует быть бедными, мсье, – ответила Доминик Лавьер, возвращая ему его улыбку. – Вообще-то у меня есть несколько сотен франков. А что?

– Этого мало, – продолжил Борн, достав из кармана внушительный сверток французских банкнот. – Здесь три тысячи, – сказал он, передавая ей деньги. – Купи где-нибудь какую-нибудь одежду – уверен, ты знаешь, как это делается, – и сними комнату в… в «Морисе» на улице Риволи.

– Какое имя мне использовать?

– Какое тебе нравится?

– Как насчет Бриэль? Чудный приморский городок.

– Почему бы и нет?.. Дай мне десять минут, чтобы уйти отсюда, и потом уходи сама. Вечером я найду тебя в «Морисе».

– От всего моего сердца, Джейсон Борн!

– Давай забудем это имя.

Хамелеон направился из Булонского леса на ближайшую парковку такси. Через несколько минут один из таксистов с восторгом принял сотню франков за то, чтобы оставаться на месте в конце ряда из трех машин, в то время как его пассажир лег на заднее сиденье, ожидая его слов.

– Монашка выходит, мсье! – воскликнул водитель. – Она садится в первое такси!

– Следуй за ними, – велел Джейсон, поднявшись.

На авеню Виктора Гюго такси Лавьер замедлило ход и остановилось перед одним из немногих парижских отступлений от традиций – открытым, с пластиковой крышей, общественным телефоном.

– Останови здесь, – приказал Борн.

Как только водитель свернул на обочину, он выбрался из машины и, прихрамывая, быстро, но тихо подошел прямо к телефону и остановился почти за спиной возбужденной монашки. Она не видела его, но он отчетливо слышал ее слова, стоя в нескольких футах позади нее.

– «Морис»! – прокричала она в трубку. – Имя – Бриэль

. Он будет там вечером… Да, да, я остановлюсь у себя на квартире, сменю одежду и буду там через час.

Лавьер повесила трубку, повернулась и чуть не задохнулась при виде Джейсона.

– Нет! – воскликнула она.

– Боюсь, что да, – сказал Борн. – Чьим такси мы воспользуемся – твоим или моим?.. «Он старый и серый» – так, кажется, ты сказала, Доминик. Чертовски точное описание для того, кто никогда не видел Карлоса.

* * *

Бернардин, сгорающий от гнева, вышел из «Пон-Рояль» вместе со швейцаром, который его позвал.

– Это возмутительно! – воскликнул он, подходя к такси. – Впрочем, нет, – передумал он, заглянув внутрь. – Это просто безумно.

– Садись, – сказал Джейсон, сидевший у дальней двери рядом с женщиной в монашеской одежде. Франсуа подчинился, пялясь на черное одеяние, белую остроконечную шляпу и бледное лицо монашки между ними. – Познакомься с одним из самых талантливых исполнителей Шакала, – добавил Борн. – Клянусь, она могла бы заработать целое состояние в твоем cinema-varite.

– Я вообще-то не очень религиозный человек, но я надеюсь, что ты не ошибаешься… Я вот – или правильнее будет сказать «мы»? – ошиблись с этим свиньей-булочником…

– Почему?

– Он булочник, и не более того! Я разве что не сунул гранату в его печь, но никто, кроме французского булочника, не смог бы умолять так, как это делал он!

– Вполне разумно, – сказал Джейсон. – Нелогичная логика Карлоса – не помню, чьи это слова, возможно мои же. – Такси развернулось на сто восемьдесят градусов и въехало на улицу дю Бак. – Мы едем в «Морис», – добавил Борн.

– Уверен, на это есть причина, – утвердительно произнес Бернардин, все еще разглядывая загадочно безучастное лицо Доминик Лавьер. – Слушай, эта милая старая леди упорно молчит.

– Я не старая! – яростно воскликнула женщина.

– Конечно, нет, дражайшая, – согласился ветеран Второго бюро. – Подобные женщины только еще более желанны в ваши зрелые годы.

– О, мальчик, в самую точку!

– Почему «Морис»? – спросил Бернардин.