Ультиматум Борна

Старый официант из старой деревни, дядюшка Траффиканте, подошел к его столику, и Луис затаил дыхание.

– Вам звонят, синьор ДеФазио.

Как обычно, capo supremo пошел к таксофону в конце узкого темного коридора возле мужского туалета.

– Говорит Нью-Йорк, – сказал он в трубку.

– Говорит Париж, синьор Нью-Йорк. Это тоже pazzo!

– Где ты пропадал? Ты достаточно pazzo, чтобы поехать в Лондон? Я уже три часа жду!

– Совершал поездку по нескольким забытым богом проселочным дорогам, что имеет значение только для моих нервов. То, что я сейчас делаю, – невероятно!

– И где же?

– Я говорю по телефону привратника, за который плачу добрую сотню американских долларов, и этот французский клоун следит за мной через окно, чтобы я чего-нибудь не спер – его ленч, наверное.

– Ты говоришь слишком умно. Так, и что привратник? О чем ты вообще говоришь?

– Я сейчас на кладбище примерно в двадцати пяти милях от Парижа. И скажу тебе…

– На кладбище? – перебил его Луис. – На кой черт?

– Потому что двое твоих знакомых поехали именно сюда из аэропорта, невежда, ignorante! В данный момент здесь происходят ночные похороны при свечах, которые скоро зальет дождем, – и если твои друзья поехали сюда на эту варварскую церемонию, то воздух в Америке отравлен вредными для головы химикатами! Мы не договаривались на это sciocchezze, Нью-Йорк. У нас своих дел по горло.

– Они поехали туда на встречу с большим cannoli, – сказал ДеФазио тихо, будто самому себе. – Что до работы, браток, если ты хочешь еще когда-нибудь работать с нами, или с Филадельфией, или с Чикаго, или Лос-Анджелесом, ты сделаешь все, что я тебе скажу. Я хорошо заплачу, сечешь?

– Признаю, это уже лучше звучит.

– Оставайся вне видимости, но следи за ними. Выясни, куда они идут и с кем они встречаются. Я прибуду туда, как смогу скоро, но мне придется ехать через Канаду или через Мексику, чтобы убедиться, что за мной не следят. Я буду там либо завтра поздним вечером, либо рано следующим утром.

– Ciao

, – сказал Париж.

– Omerta, – сказал Луис ДеФазио.

Глава 30

Огоньки свечей дрожали под ночной моросью в руках людей, следовавших двумя параллельными колоннами за гробом, качавшимся на плечах шестерых мужчин; многие начали поскальзываться на намокающем гравии, которым была посыпана дорожка. Слева и справа процессию сопровождали четыре барабанщика – по два с каждой стороны, – невпопад отбивавшие медленный ритм похоронного марша: они спотыкались о невидимые в темноте камни и столбики с номерами участков. Медленно качая головой, Моррис Панов наблюдал за странной ночной церемонией. Он почувствовал облегчение, когда к нему подковылял Алекс Конклин, пробравшись по тропинке между могилами.

– Есть что-нибудь? – спросил Алекс.

– Нет, – ответил Панов. – Я так понял, у тебя тоже.

– Хуже. Я столкнулся с ненормальным.

– Как?

– В сторожке у ворот был свет, и я пошел туда, думая, что Дэвид или Мари могли оставить нам сообщение. Возле нее стоял какой-то клоун, который постоянно смотрел в окно и сказал, что он сторож и не хочу ли я воспользоваться его телефоном.

– Его телефоном?

– Он сказал, что ночью действуют специальные тарифы, поскольку ближайший таксофон в десяти километрах отсюда.

– Точно, ненормальный, – согласился Панов.

– Я объяснил, что ищу мужчину и женщину, с которыми мы должны здесь встретиться, и спросил, не оставили ли они нам сообщение. Сообщения нет, зато есть телефон. Двести франков. Бред.

– В Париже можно организовать процветающий бизнес, – улыбнулся Мо. – Может, он случайно видел молодую пару поблизости?

– Я спросил, и он кивнул, сказав, что таких тут ходят десятки. Потом указал на этот парад при свечах и снова вернулся к своему дурацкому окну.

– Что это, кстати, за парад такой?

– Это я тоже у него спросил. Религиозная секта; хоронят своих умерших только ночью. Он думает, что это цыгане. При этом он перекрестился.

– Скоро они будут мокрыми цыганами, – заметил Панов, поднимая воротник, потому что морось переросла в настоящий дождь.

– Боже, как я не подумал об этом? – воскликнул Конклин, глядя через плечо.

– О дожде? – спросил психиатр удивленно.

– Нет, большая гробница на середине склона за сторожкой. Там это произошло!

– Где ты пытался… – Мо не договорил; не было необходимости.

– Где он мог меня убить, но не сделал этого, – закончил Алекс. – Пойдем!

Американцы пошли по тропинке мимо сторожки вверх по склону травяного холма, усеянного белыми могильными камнями, поблескивавшими в темноте от дождя.

– Помедленнее, – взмолился Панов, выбившись из дыхания. – Ты уже привык к отсутствию ноги, но я еще не привык к своему древнему телу, отравленному химикатами.

– Извини.

– Мо! – раздался женский голос. Под нависающей крышей огромной гробницы – почти мавзолея, – поддерживаемой колоннами, стояла женская фигура и махала руками.

– Мари? – воскликнул Панов, сорвавшись с места и обгоняя Конклина.

– Замечательно! – взревел Алекс, с трудом ковыляя вверх по мокрой траве. – Стоит тебе услышать женский голосок, как ты сразу здоров, старый обманщик!