Умелая лгунья, или Притворись, что танцуешь

Не знаю, почему я испытала такое потрясение, ведь Дэни рассказывала мне о переменах в Ридже, но тем не менее я ничего не могла с собой поделать. Остановив машину, я изумленно разглядывала этот шедевр показухи. К тому же вид у вывески был настолько устрашающий, что я боялась сделать этот поворот, однако, увидев в зеркало заднего вида догоняющую меня машину, поняла, что придется двигаться. Я свернула направо и через мгновение оказалась на когда-то любимой мной дороге – на той самой кольцевой дороге, где раньше ощущала себя как дома. Но, увы, и это ощущение осталось в прошлом. Во-первых, ее заасфальтировали. И явно расширили. Слегка запутавшись, я проехала левый поворот, который мог быстро привести меня к дому моего детства. «Значит, еще рано, – подумала я. – Надо поплутать».

Я направила машину прямо к Адскому провалу. Благодаря асфальтовому покрытию подъем стал значительно менее крутым, и арендованный автомобиль легко взобрался наверх. Достигнув вершины, я заметила, что рядом с дорогой проходит пешеходная дорожка. Мимо проехали несколько человек на велосипедах. Какой-то мужчина выгуливал собаку. Женщина катила коляску. Моррисон-ридж стал многолюдным. Налево ответвлялись новые дорожки к разместившимся в лесу новым домам. Во всяком случае, новым для меня. Подозреваю, что некоторые из них простояли здесь уже почти двадцать лет.

Я продолжала ехать по кольцевой дороге мимо огромных домов, выстроенных на больших живописных участках. Они привели меня в уныние. Мужчина, мывший свою машину на подъездной дорожке, помахал проехавшей мимо велосипедистке. Мне вспомнилось, как, сетуя на планы Тревора по выгодному использованию этих владений, бабуля говорила о толпах чужаков, расселившихся по горным склонам, которым будет наплевать на наши природные красоты. Мне захотелось открыть окошко машины и крикнуть этому парню на подъездной дорожке: «Вы здесь всего лишь чужаки!» – но вместо этого я поехала дальше, сознавая, что сама уже стала чужой в Моррисон-ридже.

Снизив скорость, я проехала мимо дедушкиной скамейки, той самой, на которой одной памятной ночью сидели папа и Амалия. По-моему, ее обновили. Может, даже вовсе заменили на новую, украсили витиеватой резьбой и выкрасили под красное дерево. Ту ночь я провела со Стейси Бейтман. После папиной смерти я ни разу не разговаривала со Стейси. Я не звонила ей, и она не звонила мне, и это было прекрасно. Она внесла свою большую долю в то кошмарное лето. Меня раздражало даже ее имя. Эйден работает с женщиной по имени Стейси, и всякий раз, когда он упоминает ее имя, по моему телу пробегают мурашки. Та же история с именем Крис. Когда я была беременна, Эйден предложил, если родится мальчик, назвать его Кристофером. Ничего не получилось.

Скамья осталась позади, и мое сердце забилось, когда я поняла, что приблизилась к тропе, ведущей к сторожке. Я не имела ни малейшего желания увидеть еще хоть раз в жизни этот каменный домик. Кроме того, учитывая перемены в Моррисон-ридже, сомнительно, что он еще существует.

Проезжая мимо аллеи, сворачивающей к старой невольничьей хижине, я мельком подумала о том, кто может там жить, хотя желания выяснить это не появилось. Вскоре показался бабулин дом. Остановив машину перед ним, я потрясенно оглядывалась кругом. С левой стороны от дома весь лес вырубили, устроив там парковочную стоянку, сейчас наполовину заполненную автомобилями – большинство, похоже, минивэны. Перед кирпичным домом – очередная помпезная вывеска. Золотая надпись сообщала, что в доме находится «КЛУБНЫЙ ОТЕЛЬ». Несмотря на закрытые окна, я слышала доносившиеся из-за дома детские вопли. «Должно быть, там теперь какой-нибудь бассейн, – подумала я. – Или шикарная игровая площадка».

Бедная бабуля. Я вновь тронулась с места. Может, и слава богу, что она умерла, не дожив до таких новшеств. Перемены в Моррисон-ридже разбили бы ей сердце.

Я решила, что увидела достаточно. Сделав круг по подъездной дорожке «Клубного отеля», я вернулась на кольцевую дорогу и направилась к своему бывшему дому. На встречу с Норой.

* * *

Я опять едва не проехала поворот к дому, в котором выросла. Свернув налево, я увидела, что нашу, все такую же узкую подъездную дорогу по-прежнему затеняют кроны деревьев, хотя теперь она тоже покрылась асфальтом. Однако, когда сам дом появился в поле зрения слева от меня, я едва узнала его. За прошедшие двадцать лет Нора поменяла его цвет, с моего любимого небесно-голубого на маслянисто-желтый. Обновленный фасад выглядел вполне прилично, но он ничем не напоминал дом моего детства.

Остановившись на подъездной дорожке, я медленно вышла из машины. Не зная, в гараже ли сейчас Норина машина, я могла только надеяться, что Нора окажется дома. Поднимаясь по ступенькам на веранду, я заметила, что наши качающиеся белые кресла и диван сменили четыре коричневые деревянные кресла-качалки. Перемены порадовали меня. Мне не хотелось видеть знакомые вещи, способные навеять грустные воспоминания.