После случая с ментами и моего якобы предательства в компании Грига меня видеть не хотели, поэтому мы с сумасшедшей Элькой Григ стали зависать в Москве и в Химках. Так бесцельно прошли полгода…
Был полдень, но я еще спала, возвратившись из какого-то очередного кабака под утро, когда сквозь сон услышала шум в прихожей. Открыла глаза и увидела входящих в мою комнату бугаев с наглыми лицами: Гарика и Савелия — Шивакинских неразлучных дружков. Ко мне на хату они заявились так бесцеремонно впервые.
Я с трудом разлепила глаза и постепенно проснулась, уставившись в упор на непрошеных гостей. А меня лучше не будить: я становлюсь злая, как черт! Да кто они такие, чтобы вламываться ко мне, когда я сплю?!
А кто я, кстати? Ах, да, вспомнила. Я же — конченая наркоманка, которая никому не нужна. Поэтому все уроды могут ко мне заходить в любое время, чтобы повеселиться.
Я встала, оделась, не слишком-то стесняясь своей наготы, ведь Шивакинские дружки видели меня сто раз в саунах, когда я туда заваливалась с Шивой. Все это я проделала молча, чтобы не заорать на них.
Молчали и они. А затем я спросила более или менее спокойным голосом, на который только была способна в данной ситуации:
— И что вам здесь нужно?
— Я тебя тр…ть не буду! — сказал Савелий с наглым видом. — Тебя Шива зовет.
Охренеть! Я прямо расстроилась, что ты меня … не будешь! Или я окончательно сошла с ума? Но мне стало интересно, почему Шива сам не позвонил, как обычно, а послал за мной друганов. Я спокойно вышла с ними из подъезда и села в припаркованную машину. Мы тронулись с мес та так резко, что меня вдавило в сидение, а колеса жалобно завизжали. Похоже, что шины оставили на асфальте.
Через какое-то время, когда за окнами замелькал дремучий лес, я поняла, что меня везут слишком долго.
— И куда мы едем? — решила я поинтересоваться, потому что до этого момента не вступала с мужиками в разговор.
— В Шатуру! — огорошили меня мои спутники.
Сообразив, что деваться уже некуда, я окончательно проснулась и спокойно доехала до означенного места. Может Шива где-то на выезде завис? Все таки я чувствовала себя обязанной ему за моральную поддержку, когда от меня все Григовские отвернулись. А не позвонил он сам сегодня, потому что — под кайфом. Это его нормальное физиологическое состояние.
Я вошла с братками в местный шатурский кабак, где от безысходности накатила залпом водки грамм двести, внезапно проинтуичив, что никакого Шивы поблизости не наблюдается, и спасать меня от пьяной оравы некому. Они даже не дали мне ему позвонить, отобрав сумочку с сотовым телефоном.
Два здоровенных ублюдка потащили меня за волосы по лестнице наверх. Очень хорошо запомнилось лицо братца Бориса Шивакина — толстопузого хомяка со стеклянными глазищами навыкате, которого я раньше видела только мельком. Он с порога заорал:
— Живо, б…, разделась и пошла в душ! И чтоб не пикнула, а то я тебе, б…, сейчас сиськи отрежу!!! Живо! Я сказал!
Думал урод, что я прям сейчас ка-ак испугаюсь, ка-ак побегу намываться, да еще и разложусь на постели для удобства, но я — баба упрямая. Уж кто-кто, а даже Шива знает, что со мной можно договориться только по-хорошему. И, зная наверняка, что мне за строптивость наваляют по полной, я холодно ответила:
— В душ — не хочу…
Тогда ублюдочный хомяк разбил мне затрещиной губу…
…Ну, что, уроды?! Не думали, что я еще и сопротивляться могу?! А не только кокос с вашим братом нюхать?! А вот вам геморрой от меня лично! Нате! Ловите! Да-да! Пьяная я очень злая! Изнасиловать меня им так и не удалось. Не стоит же у них ни фига на бушующую фурию.
…Когда я вышла с Савелием к машине, то спросила у него пять тысяч рублей. Ну так, для прикола, типа — за разбитую губу и моральный ущерб. У этого чудака на букву «м» и денег-то с собой не оказалось. Или врет? Хорошо хоть домой довез из этой гребаной Шатуры!
Почему я, рыдая, позвонила в этот день матери, чтобы пожаловаться на жизнь? А терпение мое закончилось! Я сказала ей, что меня изнасиловали, приврав для сгущения картины, и вовсе не ждала от нее каких-либо активных действий, но мать развела бурную деятельность и позвонила кому надо. Не знаю точно, что там было, но на этих уродов наехал сам начальник угрозыска, после чего они бегали по городу и ссали в штаны кипятком.
Осталось только квартирантку Сабину с ее дружком Сережей выгнать, а то чувствую, что они так прижились, что детей в моей квартире готовы завести. Да и забодали: вламываются ко мне в комнату все, кому не лень! И это уже не в первый раз было! Им Сабина, сука такая, открывает, не спросив у меня разрешения.
Мать сказала, что разберется со всеми, и приехала ко мне — выставлять квартирантов взашей, а заодно проследить, чтобы чего лишнего не унесли со своими вещами. Сабинка даже охренела, увидев мою мать на пороге, заявившую, что сейчас вещи, приготовленные на вынос, проверит. И они с Сережей сразу ретировались в комнату перепаковываться по-новой. Наверное, что-то лихо прихватили. Так и оказалось: тут же обнаружился наш утюг.
Когда мать была в квартире, позвонили по городскому телефону. Я взяла трубку и услышала:
— Алиса, привет. Это Борис…
И таким елейным голосом, как будто ничего не произошло! Как будто мы с его ублюдками провели ночь по обоюдному согласию! Я проорала в ответ:
— Я такого не знаю! — и швырнула трубку на рычаг так рьяно, что чуть телефон не раздолбала.
Шива позвонил опять. Я не хотела устраивать при матери разборок, но он был настойчив, поэтому пришлось ответить. На том конце провода у Бориса Шивакина из рук тут же выхватил трубку Гарик и завизжал странным бабским фальцетом:
— Алиса, Алис! Слышь? Ну ладно тебе! Ну, изнасиловали тебя… Подумаешь! От тебя-то не сильно убудет… Брательник Шивы был весь на нервах: вчера чужую тачку разбил под кайфом…
Дослушивать я не стала. Ох…ть! Это у них такое оправдание: тачку они, видите ли, разбили! Настроение, видите ли, у них было плохое, и они решили мной развлечься! Тоже мне, красавцы крутые! У них что, баб в Шатуре не нашлось, что меня из другого города прихватили?! Или у них взыграло, что в сауне я в последний раз ни с кем не была?
…Когда Сабина уезжала, то сказала на прощание:
— Ты очень добрая. Признаю, что была не права. Извини за все.
Я ничего не сказала в ответ, ведь эта стерва, считающая себя умной и правильной, не заслуживает, чтобы я с ней разговаривала.
2004 год
(Из дневника Алисы)
