Умершие в мире живых. Европейские исследования

Основной массив захоронений за последние примерно 50 лет представлен несколькими типами надгробий. Большинство из них – выполненные из разных видов камня (мрамор, гранит, известняк) и имеющие разную форму от геометрически правильной (прямоугольник, квадрат) до фантазийных. Часть из них имеет признаки конфессиональной принадлежности – от крестов до иных религиозных символов, например традиционной эпитафии R.I.P. (requiescat in pace – покойся с миром) на надгробиях, полумесяца или звезды Давида. Встречается и масонская символика. Например, на надгробии Венцеля Мекля (Wenzel Möckl, 1905–1977) изображен циркуль и наугольник, наиболее узнаваемый масонский знак. Единичны случаи использования при оформлении могил буддийской атрибутики, например фигура Будды на могиле Мияну Хлади (Mijanu Hladi, 1959–2017).

Наше внимание привлекли типы надгробного оформления, явно выделяющиеся из общей массы и свидетельствующие о появлении новых тенденций захоронения, которые, впрочем, пока в большинстве случаев не являются массовыми и доминирующими. Так, на участке с традиционными католическими захоронениями на Нордфридхоф (Nordfreidhof) выделяется семейное захоронение Луции Константинеску (Lucia Constantinescu, 1905–1997) и Марселя С. Шмидта (Marcel S. Schmidt, 1925–2007), выполненное из стекла и металла с сохранением христианской символики в виде стилизованного креста, погруженного в «янтарную» массу с вкрапленными в нее листьями растений и останками насекомых. Это захоронение, соседствующее с традиционными крестами с распятиями, при всей своей многозначности может ассоциироваться с вполне каноническими смыслами о бренности бытия и грядущем воскрешении под знаком Животворящего Креста. Конечно, для ортодоксального восприятия форма имеет важное значение, однако такая трактовка католического надгробия (назовем ее условно «художественной») пытается совместить традиционные смыслы с творчески осмысленными образами «вечной жизни» и памяти, запечатленной в застывших кусках янтаря. Вряд ли подобная форма может быть растиражирована, однако она демонстрирует тенденцию индивидуализации в оформлении могил, которая ранее была характерна лишь для представителей определенных социальных слоев.

Инновационные явления могут проявляться и не в такой явной форме. Например, расположенная неподалеку семейная могила Бутхаусов (Joh. Buthaus, 1909–1969, 1913–2000) оформлена в традиционном стиле: крест с крышкой и распятие; приспособление, заменяющее кропильницу – чашу со святой водой в католическом храме, в которую принято окунать пальцы перед совершением крестного знамения и молитвы; место для установки и возжигания свеч (лампада, «фонарик»). Все это присутствует и на соседних могилах. Необычным является наличие на могиле католического типа декоративных фигурок, встречающихся и на других участках кладбища. Это две массивные улитки, расположенные по бокам могилы возле креста и гипсовая фигурка совы. На раковине одной из улиток нанесена надпись: «Вера Утешение Безопасность» (Glaube Trost Geborgenheit).

Как известно, улитка играет важную роль в восточных символических системах (например, в даосской магнетической практике фэн-шуй улитка символизирует умиротворение и спокойствие). В христианстве улитка может восприниматься как символ воскресения Христа (Бидерманн

1996: 277; Махов 2014: 376), а раковина ассоциируется с могилой, «где человек покоится после его смерти, пока не получает возможность воскреснуть» (Бидерманн

1996: 169). Сова может выступать атрибутом Спасителя и присутствовать в сценах распятия (Королев 2003: 402; ПЭС 2003: 174; ср. также: Белова

2001: 79).

Таким образом, наличие этих элементов не нарушает конфессиональной целостности надмогильной композиции, хотя и предполагает стремление ее создателей придать оформлению концептуальный характер. При этом их явно не смущает одновременное присутствие атрибутов современной масскультуры вроде крупной надписи LOVE, выложенной пластмассовыми буквами, и «садовой пластики» в виде фигурок бабочек, лягушек, грибов и даже небольших граблей, небрежно прислоненных к фигурке совы. Хотя остальные фигурки также можно воспринимать как символические (ср. лягушка как символ воскресения в раннем христианстве: Махов 2014: 368), они скорее являются следствием внедрения китайского ширпотреба в ритуальный бизнес, о чем свидетельствует их применение и на других могилах, в том числе и лишенных каких-либо конфессиональных признаков. Подобные новации сродни явлениям моды, которые при определенных маркетинговых усилиях могут быстро распространяться, приобретать массовый характер и столь же быстро угасать.

Я украшаю могилы ангелами. Да, это китч/безвкусица, но мне нравятся ангелы (ПМ1 Морозова И. А. и Шрайнер А. А.: 05; см. илл. 4).