Умышленное убийство

Рассуждая логически, я понимал, что от меня требуется только безупречно сыграть свою роль. Остальное, самое главное и ответственное, должен был сделать Раффлз. Лишь бы только все прошло гладко и вечно безупречный Раффлз оставался таким же безупречным! Только бы он не поскользнулся, не грохнулся там, в соседней комнате, не нашумел, не сбился с пути, выкрал бы эту картину и так же незаметно, как призрак, исчез из квартиры! Что же касается меня… Мне оставалось только улыбаться и улыбаться, по какой-либо причине и даже без таковой, оставаясь при этом настоящим злодеем. Половина дня у меня ушла на то, чтобы научиться такой улыбке. Я стоял перед зеркалом и кривлялся, как мог. Потом я репетировал возможные речи, которыми осыпал бы своего нового знакомого. Я вспоминал различные истории, подлинные и придуманные, которые могли бы заинтересовать моего собеседника. Я отправился в клуб, раздобыл там огромный том о Квинсленде и его истории и тщательно изучил его, если не весь, то самые замечательные моменты из этой увлекательной книги. И вот наконец наступило назначенное Раффлзом время, семь часов сорок пять минут, и я уже отвешивал приветственный поклон довольно пожилому мужчине с маленькой лысой головой и покатым лбом.

– Значит, вы и есть лучший друг мистера Раффлза? – поинтересовался он, пристально вглядываясь в меня своими крошечными бледными глазками, да так долго, что мне стало не по себе уже с первых минут нашего знакомства. – Вы давно с ним расстались? Где же он сам? Он обещал продемонстрировать мне кое-что занимательное, но у меня пока еще не появлялся.

Я понял, что телеграмма еще не достигла нашего нового знакомого. Итак, мое приключение уже началось и со всеми вытекающими отсюда последствиями. Я заявил, что не видел Раффлза с часу дня. Это была сущая правда, и при этом я старался изо всех сил, чтобы голос мой прозвучал довольно мягко и учтиво, чтобы понравиться хозяину этого дома. И пока мы продолжали вот так стоять в прихожей, в дверь постучали. Это был почтальон с долгожданной телеграммой. Прочитав ее и недовольно нахмурившись, австралиец протянул листок мне.

– Он, понимаете ли, вынужден на время покинуть город! – проворчал старик. – Неожиданно заболел кто-то из его близких родственников! Что у него там еще за родственники такие важные нашлись? Кого из них вы сами знаете?

Я не знал никого и поначалу струсил. Я ведь и понятия не имел, что именно успел насочинять Раффлз о себе этому любителю живописи, а потому боялся ошибиться. Тут же на горизонте замаячила и возможность немедленного разоблачения. Тогда я собрался с духом и выпалил, что никогда не встречался с его родственниками. И снова мне помогло то, что я не соврал, а потому ответ мой прозвучал весьма убедительно.

– А мне почему-то казалось, что вы с ним закадычные друзья. Разве не так? – осведомился Крэггс, и (как мне, во всяком случае, померещилось) его хитрые поросячьи глазки подозрительно забегали, словно ему хотелось заново изучить мою персону.

– Мы общаемся с ним только в городе, – соврал я, даже не моргнув, тут же решив исправить положение и добавить от себя немного правды. – Лично я никогда не бывал в его родовом поместье, так что вряд ли смогу сообщить вам что-либо ценное о его ближайших родственниках и их состоянии здоровья.

– Ну что ж, – недовольно сказал он, – полагаю, мы с вами сейчас все равно не в силах исправить положение. Только мне непонятно, почему он не соизволил сначала приехать ко мне и отобедать, как мы договаривались. Это же полное безобразие – ехать к какому-то умирающему, отказавшись от моего обеда! Вздор какой-то, нелепица! Что ж, это его решение, и мы с вами, пожалуй, откушаем и без него. А он пусть остается с носом. Вы не против? Тогда я, пожалуй, позвоню в звоночек, чтобы официант начал накрывать на стол. Кстати, вам известна причина, по которой он сам выказал желание увидеться со мной нынче вечером? Жаль, что этой встрече не суждено будет состояться. Но он сам виноват. А в общем, мне понравился этот ваш Раффлз. Даже удивительно, обычно с первого раза мне никогда не удавалось составить положительного мнения ни об одной особе. Дело в том, что он настоящий циник. А мне такие по душе. Я сам такой. Он говорил, что эта черта передалась ему по наследству, только я запамятовал, то ли от матушки, то ли от тетки. Надеюсь, что в данный момент именно она и лежит на смертном одре и очень скоро сыграет в ящик, пока мы с вами здесь будем прекрасно проводить время вдвоем!