Унгерн: Демон монгольских степей

Похищение Джебцзун-Дамбы-хутухты шло следующим образом. Люди Тубанова — табуты, тибетцы и буряты, отобранные Джамбалоном, ночью укрылись на горе Богдо-ул, на опушке священного и заповедного для буддистов горного леса. Другая часть участников операции, в основном тибетцы, переодевшись ламами, но имея под халатами короткие кавалерийские карабины и холодное оружие, с молитвами приблизилась к Священным воротам Зелёного дворца Богдо-гэгена.

Китайские солдаты, стоявшие на страже входа во дворец, не обратили внимания на смиренно идущих лам, которые приходили к жилищу Живого Будды буддистов ежедневно. Те, не вызывая подозрения у охранников, спокойно вошли во дворец и разошлись по двору, как бы случайно оказываясь рядом с часовыми. Был морозный, ветреный день 31 января 1920 года.

Богдо-гэген был в волнении. Он ожидал похищения вместе со своей супругой Дондогулам. Рядом находилось несколько вооружённых лам из числа особо приближённых лиц, готовых умереть за Живого Будду в случае провала его побега из Зелёного дворца.

По условному сигналу тибетцы и буряты набросились на китайских охранников и перебили их всех до одного. Часовых уложили на землю без единого выстрела и криков, действуя только ножами. Так была ликвидирована внутренняя дворцовая охрана, которая «проспала» свои жизни. В это время табуты и другие люди Тубанова спустились с горы Богдо-ул и образовали на её лесном склоне и заснеженной степи цепочку парами, которая головой подобралась почти к самому Зелёному дворцу.

После этого похитители, захватившие без шума дворец, приступили к самой важной части операции. Они бережно подхватили на руки Богдо-гэгена и его супругу и побежали по занесённым снегом степным прогалинам к горе. Одновременно часть похитителей открыла из дворца стрельбу по внешней охране жилища Живого Будды. Первый залп с близкого расстояния скосил цепь часовых. От неожиданности китайские солдаты бежали прочь от Зелёного дворца в сторону близкого города, не помышляя даже об ответной стрельбе.

Пока велась пальба, люди Тубанова, стоявшие цепочкой в степи, парами подхватывали драгоценную ношу — Богдо-гэгена и его жену и бежали по снегу изо всех сил к следующим двум парам носильщиков. По льду носильщики перебежали замерзшую речку, быстро выбравшись на её пологий берег. Священная гора Богдо-ул становилась всё ближе и ближе.

Тем временем та часть дворцовой стражи, что уцелела, опомнилась и залегла, начав обстреливать из винтовок Зелёный дворец. На помощь охранникам из ближайших городских кварталов уже спешили караулы китайцев — пехотинцев и ополченцев Маймачена. Тибетцы, засевшие за дворцовой оградой, превратились в настоящих смертников.

Но бой ещё не разгорелся, как живой конвейер похитителей успешно сделал своё дело. Последние пары носильщиков исчезли в небольшом заповедном лесу на горе Богдо-ула и священная ноша — сам хутухта и его жена — исчезла для посторонних глаз за крепкими каменными стенами местного монастыря Маньчжушри-хийд. Многочисленные китайские часовые из Урги, не имевшие биноклей, этого просто не видели. Расстояние между ними и местом событий, то есть людской цепочкой, составляло четыре версты.

Когда за Богдо-гэгеном закрылись монастырские ворота, последняя пара носильщиков, пятясь в земном поклоне от монастыря заспешила вниз с горы. А вверх уже поднималась команда казаков-забайкальцев, чтобы взять на себя охрану убежища Джебцзуна Дамбы-хутухты, «чудом» вырвавшегося из китайского плена. Руководивший операцией Тубанов приказал давно уже готовому вестнику скакать к русскому генералу. Коня было приказано не жалеть.

Тибетец на взмыленной лошади ворвался в походный лагерь Азиатской конной дивизии с победными криками, немало переполошив тем людей. Он подскакал к заметной юрте Романа Фёдоровича Унгерна и с поклоном протянул ему записку от Тубанова. В ней была только одна фраза:

«Я захватил Богдо-гэгена из дворца и унёс на Богдо-ул».

Барон Унгерн-Штернберг, с раннего утра томившийся в ожидании новостей, как рассказывал очевидец, громко крикнул всем, оказавшимся поблизости:

   — Теперь Урга наша! Теперь — наша!..

Новость в единый миг облетела юрты и палатки офицеров, казаков, бурят, монголов и других «инородцев». Всюду раздавалось победное и громогласное:

   — Ура! Ура! Ура-а-а!..

Тубанов стал после совершенного подвига едва ли не национальным героем Монголии. Он получил от генерала Унгерна офицерский чин казачьего хорунжего и через некоторое время стал командовать в Азиатской конной дивизии сотней, составленной преимущественно из бурят. Однако жизнь он кончил плачевно: после разгрома белых недолгое время скрывался в Урге, но был схвачен в 1922 году. Его поспешили расстрелять, несмотря на личное заступничество Богдо-гэгена.