Уникум

Вернувшись на место и снова подключив шлемофон, я приник к прицелу и понял, что тот прав, передний вагон перекосило, да на него ещё следующие наткнулись, образуя свалку из двух вагонов, хотя эшелон и сбрасывал экстренно скорость, инерции всё равно хватило. Так что там нагромождение металла. А у быка в месте попадания рытвина затемнённая. По одному этому понятно, что тут и десяти снарядов не хватит, очень крепкие быки. Не знаю, как тут наши танковыми снарядами собирались расстреливать их, у «тридцатьчетвёрок» калибр куда меньше. Может, бронебойными болванками? Я перевёл прицел на третью из шести цистерн и сообщил:

– Выстрел.

Бойцы зажали уши и открыли рты, как и я, грохнуло. Танк снова покатился под откос. Чёртова отдача. И посадить некого в кресло мехвода, чтобы на тормозах танк удерживал. Пока шла перезарядка орудия, я снова вернулся на место и перегнал танк на позицию. Полыхал мост знатно. Устроившись на месте наводчика, я посмотрел на результат нашей работы и сообщил:

– Баста, хватит ему. Побережём последний снаряд для другой цели.

Открыв люк, я взял фотоаппарат и сделал снимок полыхающих моста и состава. Потом предложил парням сделать их фото на таком фоне. Но тут рядом начали рваться снаряды, так что мы поспешили уехать. Надеюсь, кадр хороший получится, с резкостью я вроде не напортачил. Чёткий снимок должен быть.

До девчат километра полтора было, так что они видели, как мы работали и как возвращаемся. Мест было меньше, чем народу, так что я распределил парней так: Золотухина на место командира, Кострова на место наводчика, раненого на место стрелка-радиста, пусть и нет там пулемёта, но, надеюсь, найдём. А девчат устрою на места заряжающих – троих на два места. Ничего, и на пол сесть можно, если что, – боезапаса нет. Так и сделали, остановились, помогли подняться девчатам и усадили их, после чего покатили дальше и вскоре выехали на трассу. Немцы успели поднять разведчик в воздух, который нас и обнаружил, – днём, пока мы отдыхали, что-то их не заметно было, видимо, посчитали, что наш танк дальше ушёл. А то, что на следы внимания не обратили, так тут их много, поди знай, где свежие, а где старые. Зря это они, но теперь немцы поняли свою ошибку. Тут как раз и стемнело. Фара работала штатно, мы ехали вперёд. Раненый и Костров спали, да и девчата дремали, если получалось, только мы с Золотухином бдили. Трижды замечали тёмные массы рядом. В основном это грузовики были, но два раза танки встречались. С одного БТ-7 сняли два пулемёта, установив стрелку его аппарат. Второй будет в запасе. Повезло наткнуться на три «тридцатьчетвёрки», судя по воронкам, попавшие под воздушный налёт, одна так вообще на боку лежала. Со всех трёх перелили топливо. Тут кто-то и до нас сливал, но нам тоже хватило до половины баки наполнить. Проехали два брода, расстреляв заслоны. Потом нашли Т-28, целый, – двух пулемётов нет, кормового и в одной из пулемётных башен, но на вид в порядке. Залили бензин с той канистры, что у меня была. Танк завёлся – на ходу, баки пустые, вот и бросили. В боеукладке две трети снарядов. Парни перешли на этот танк, все трое, а девчата расселись на свободных местах. Чуть позже с разбитого немецкого бронетранспортёра удалось заправить Т-28, и он продолжил двигаться в головном дозоре. Лишний пулемёт воткнули в кормовую установку.

Трижды мы атаковали ночные стоянки немецких частей, девчата всё увереннее пользовались пулемётами, научившись перезаряжать их, так что стреляли по всему, что попадало в свет фар. Визжали и стреляли. Парни на своём танке тоже носились вокруг, молотя из всех стволов. Пушки мы не использовали, только пулемёты, не знаю, какие потери немцы нанесли, но паники много было.

К рассвету я смертельно устал, пришлось на голову остаток воды вылить, чтобы в себя прийти – а вы попробуйте на КВ всю ночь за рычагами посидеть! На что у Т-34 тугое управление, но насколько сложнее и тяжелее на КВ. Мы сбили заслон у моста, перешли на ту сторону, и я использовал последний фугас, уничтожив деревянный мост. Тот скрипел, пока я проезжал, качался, но всё же выдержал тушу моего танка. Золотухин, перебравшись на тот берег и развернувшись, расстреливал немцев, прикрывая нас. Даже трижды из пушки выстрелил. Видимо, Костров перебрался на место заряжающего, а тот на место наводчика.

Мы проехали ещё с километр, когда, махая рукой, к нам вышел советский командир в звании капитана. Рядом виднелись наспех вырытые стрелковые ячейки, замаскированная противотанковая пушка стояла. Свои, добрались!

Я чуть не вырубился, но пересилил себя, остановил танк у машины Золотухина и, выбравшись через люк сзади башни, подбежал к капитану. Доложился быстро, но все моменты упомянул и показал приказ Кузмина на перегон КВ.

– Так это вы аэродром уничтожили? Ну, молодцы, парни, – обняв нас, сказал капитан. – Немецкие лётчики житья не давали, а тут уже два дня как мало летают. Отгоните танки в низину, связь есть, я доложу о вас.

– А лейтенант Кузмин вышел? Он выводил три оставшиеся машины.

– У нас не выходил.