Уникум

Я не успел. Несколько раз дёрнувшись, слегка съехав на обочину, грузовик встал, заглохнув. Вроде и не спеша ехали, километров двадцать в час, а всё равно встали что-то быстро. Видимо, из-за груза. Я только и вскочил на подножку, открыв дверь, как машина окончательно встала. Ещё и позорно промахнулся в первый раз, чуть под колёса не попав. Я столкнул тело водителя на пол к пассажиру, сбегал и принёс вещи, сложил тут же в кабине, главное кровью не испачкать, после чего отвязал шнур на заднем борту и, приподняв тент, осмотрел ряды белых мешков.

– Мука, – пробормотал я озадаченно. – Где-то три тонны.

Вернувшись в кабину, я снял планшетку с сопровождающего и, изучив наряды, удивился. Четыре тонны, то-то грузовик так перегружен. Лишней машины нет, всё в одну сгрузили? Ладно, задерживаться не стоит, дорога не так уж пуста. Запустив двигатель, я стронул грузовик с места – ох и тяжело идёт! – и, выехав на дорогу, начал разгоняться. Чуть отъехав, тут овражек с кустами был, я оттащил тела туда, предварительно раздев, включая исподнее и сапоги. Форма слегка забрызгана каплями крови, но чуть оттёр. А так моего размера нет, оба дылдами были. Френч и пилотку надел и дальше так катил. У небольшого пруда, сбегав за водой с ведром, отмыл кабину от крови, да и свой запас воды пополнил. У немцев две фляжки заимел, отмыл и залил водой. Вообще у водителя карабин был, а у унтера, что с ним ехал, парабеллум, артиллерийская модель, довольно редкая, и МП-40. Из боеприпасов тридцать патронов к карабину и всего три запасных магазина к ПП. Я грузовик обыскал, нашёл заначку водителя – не распакованная упаковка с лётным шоколадом, и всё. Как-то бедно. Нет, под сиденьем был ранец, видимо, водителя, но там в основном мелочёвка. Хм, котелок был, точно такой же, как у меня.

Машина неплоха, я ничего не говорю, лучше плохо ехать, чем хорошо идти, но всё же для моих дел не годится. И груз ценный, немцам возвращать не хочется. Значит, машину нужно где-то спрятать. В планшетке унтера карта была, практически без обозначений, но указаны все лесные массивы вокруг, вот я и прикидывал, управляя машиной, где стоит спрятать этот «Опель», чтобы его долго не могли найти. Вроде выбрал место, планируя на ближайшем перекрёстке повернуть, топлива полбака было, точно хватит, ещё и останется, как заметил на том самом перекрёстке пост с мотоциклом. Чёрт.

Знаете, в последнее время во мне бурлила весёлая злость. Суд этот дурацкий, в причинах которого я так и не разобрался, а судья не знал, да и Карпович просто рассказать не успел… В принципе, меня всё устраивало, я действительно ярко и высоко взлетел, что мне непривычно, а тут шанс вернуться к истокам и укрыться в привычной скорлупе. Так что я действительно легко принял такой приговор суда. Даже где-то порадовался, а то, что судью подставил, так это просто лёгкая паранойя и мстительность. А вот тому, что всё так переиграли и меня выдернули обратно в большую игру, где оступиться легче лёгкого, не особо порадовался. Только вот моя нынешняя злость от другой ситуации – это я о договорённости Потапова и генерала Петровского, командира Шестьдесят третьего стрелкового корпуса. Ну повезло мне дважды, один раз просто участвовал в налёте на аэродром, во второй раз сам командовал и участвовал. Неужели не понятно было, что это обычная удача и тут не было никакой серьёзной проработки и всё проходило на шару и в импровизации, а такие дела так не делаются… Хотя, может, как раз так они и делаются, немцы просто не ожидают подобного выверта. Разозлили меня генералы капитально. Тоже мне, нашли палочку-выручалочку. И я чувствую, это первый камешек, если так дальше будет продолжаться, то меня на разные фронта будут дёргать. С одной стороны, это и не плохо, свою нишу займу, командиров над головой нет, сам себе голова. Я же правду тому капитану сказал – Грибову, кажется. Ну нет сейчас командиров, что могут не то что крупными танковыми соединениями грамотно управлять, но даже небольшими. И каждый командир, у которого шпал побольше, так и норовит влезть и дать ценный приказ, а ты поди переживи его. Я поначалу этого не понял, не до того было, воевал плотно, в боях участвовал, а пока в госпитале лежал, немало времени подумать было. Вот и пришёл к таким выводам, что шансов выжить в качестве обычного бойца у меня было бы куда больше. Подумал и забыл. А тут так удачно, суд этот идиотский, с одним зрителем на скамье подсудимых. Интересно, сколько ещё они таких мнимых судов провели до меня? Видно же, что всё отработано и свои люди есть, вроде массовки и того, что моего адвоката изображал. Я даже решил поначалу, что это моя фортуна намекнула, что у меня правильные мысли, и дала мне шанс пережить первый год войны. А тут раз, и всё изменили. Пока я сам ещё не решил, печалиться ли мне, или… Нет, повода для радости всё равно не вижу.