Unknown

А тебя оттрахаю, не сомневайся. Что до высоты... я больше

не боюсь разочароваться. Я по-прежнему уверен, что мне не

понравится. Но меня не беспокоит возможная проблема — это

очень понравится тебе, ты потребуешь еще... а потом еще и

еще, и я не буду знать, как от тебя отвязаться. Это исключено —

вечером нас убьют. Думаю, за пару часов ты не успеешь довести

меня до такого состояния, что мне захочется сбежать. Да и

некуда мне бежать. Так что пользуйся уникальным шансом. Но осторожно.

— Я буду осторожен, — пообещал Арек и свернул на от-

ветвление дороги, ведущее к какому-то мотелю. — Посиди в

машине, пока я закажу домик. И поищи, в бардачке должны быть

темные очки... дай мне. Какая-никакая, но маскировка.

сАша

Так будет по-честному... — Александр повторял это снова

и снова, отгоняя одолевавший его страх. — Он заслужил,

чтобы хоть раз...».

Дешевый номер мотеля не особо отличался от его

квартиры — только стол и стулья пластиковые. У похожих форм

жизни было столько общего — свалки, скрипучие кровати с

застиранным, пахнущим дешевым порошком бельем, мгновенно

трескающиеся одноразовые стаканчики — что искать различия

и чему-то удивляться быстро расхотелось. Глоток коньяка из

фляжки помог окончательно согреться, но внутренняя дрожь

не утихла. Саша старался не подавать виду, что уже сожалеет

о своем предложении: слова говорились под влиянием той бе-

зумной волны, которая толкнула его к любовнику, понесла на

чужую планету, нашептывала «после — хоть потоп» и внезапно

схлынула, испугавшись щелчка захлопнувшейся двери.

— Поедим или в душ?

— В душ, — стараясь не растерять последние крохи ре шимости, отозвался Александр.

Он позволял оглаживать себя, подставляясь одновременно

под ладони Арека и под струи теплой воды, неловко возвращал

ласку — трогал шею, плечи, скользил пальцами по цепочке с

обручальными кольцами — и проклинал ставшие ватными руки.

Умом понималось — не в лагере, где охранник высматривает

себе вечернюю жертву. Любовник такой, что дай бог каждому,

кто хоть чуточку в этом деле заинтересован...

Саша тряхнул головой, разбрызгивая похолодевшую воду, и

предложил:

— Пойдем? Только... давай я попробую сам?

— Что?

— Ну...

Арек согласился вернуться в комнату, послушно улегся на

кровать, даже заложил руки за голову — когда услышал отры-

вистое «не мешай» — и позволил натянуть резинку на свой

стоящий член. Вел себя, как паинька. Вот только когда Алек-

сандр оседлал его бедра и неловко попытался насадиться на

предполагаемое орудие пытки, сначала фыркнул, а потом расхо-

хотался. Успев подхватить Сашу под зад, удерживая на весу и

лапая одновременно.

— Не... не...

— Чего ржешь?!

— Не могу молчать! У тебя лицо мученика на костре!

— Ты! — Сашин выкрик переполняло негодование — лю-

бовник веселился от души, но при этом без труда удерживал его

брыкающее тело.

— Нет, ты! Ты всерьез решил, что я позволю... — слова пре-

рывались почти всхлипами. — Позволю сломать мне член...

движением одной неосторожной задницы... ох... залить тут все

кровищей... провести время до встречи с Эрлихом в больнице,

а от врача позвонить ему и сказать: слушай, мы тут эксперимент

провели, я теперь ходить не могу...

— Я...

— Презерватив испортил. Минус один. Ничего, у меня в бу-

мажнике еще пара есть, да и тут в ванной какая-то коробочка на

полке валяется.

Резинка полетела на пол. А Александр попал в объятья лас-

кового удава — рывок, переворот, сильные, жесткие руки, стис-

кивающие то плечи, то бедра до боли, тяжесть разго ряченного

тела. И хриплое предложение:

— Начнем невинно. Как мальчики на полевых учениях. В

палатке, без присмотра командира.

Выяснилось, что кеннорийские мальчики те еще затей-

ники — губы в губы, член к члену, а шаловливые пальцы так и

кружат, так и дразнят, но не причиняют ни боли, ни вреда. И

от этих движений возвращается та самая безумная волна, на

гребне которой долго не удержаться. И приходится кончать,

одновременно насаживаясь на обнаглевшие пальцы и вбиваясь в

теплое горло, потому что Арек забирает в рот уже по-взрослому,

без шуток. После ошеломительного оргазма едва хватает сил

разомкнуть губы и облизать пахнущую леденцовой смазкой го-

ловку — презерватив был то ли вишневым, то ли малиновым.

Любовнику этого достаточно, и это хорошо...

Время вело себя странно — тянулось, как довоенные ириски,

пускалось вскачь и снова застывало, словно стрелки настенных

часов залепили жевательной резинкой. Саша исполнил давнюю

мечту: наконец-таки взял Арека без презерватива и, задыхаясь

от разницы ощущений, тупо бормотал: — Никогда... больше

никогда... только так, слышишь? — на несколько мгновений

позабыв, что впереди его ждет только «никогда». Без вариантов.

Вернувшись в реальность, он накинулся на еду, будто его не

кормили несколько дней, сделал еще глоток коньяка, отобрал у

любовника сигарету, затянулся и спохватился:

— А сколько нам осталось?

— Еще полтора часа. На всякий случай лучше выехать по-

раньше... час. Еще час и будем одеваться.

— Ты меня?.. — выговорить «ты меня трахать-то соби-

раешься?» язык не повернулся, но Арек прекрасно понял недос-

казанный вопрос.

— Не.

Смотреть, как любовник морщит классический нос, было