Unknown

Утром Илая не было. Рядом с моей кроватью лежала милая записка с напоминанием о том, что мы встречаемся - как будто я мог забыть, - и сообщение от Луны о том, что она хочет меня видеть. Я встал, принял душ, переоделся и нашел свой новый брелок на кухонном столе с запиской, в которой говорилось, что он повесил мамины ветряные колокольчики. Я мог видеть их на балконе. Всплеск эмоций был почти непреодолим. Я безумно любил Илая.

Когда я снова смог дышать, я позвонил Луне и как ни в чем не бывало отправился к ней на завтрак. Только оказавшись на месте, я вспомнил, что не должен был находиться снаружи. В свое оправдание скажу, что я еще не пил кофе, и, честно говоря, вся эта история с «ты не в опасности» глубоко засела в моем мозгу.

– Куда ты идешь? – спросила Луна, когда я уже уходил, а она заходила в свое любимое место для завтрака, где подавали алкоголь в семь утра. Как будто мы были в Вегасе, а не в центре Чикаго, в странной забегаловке, где готовили омлет и блинчики.

– Я должен был прятаться. – Это было скорее утверждение, чем объяснение, поэтому я понял выражение растерянности на ее лице.

– Почему?

– Потому что я могу быть в опасности.

Она прищурилась на меня.

– Это бессмысленно. Если бы ты был в опасности, почему бы киллеру не...

– Мы говорим «наемный убийца», – поправил я ее со знанием дела.

– Почему?

– Понятия не имею, – честно ответил я, изучая ее наряд. – Что на тебе надето?

– Очевидно, я надела огромную толстовку поверх футболки для сна, а это явно мои пижамные штанишки от Скуби-Ду, – сказала она мне.

– Они прекрасны.

– Спасибо.

– А это угги?

– Мне было холодно.

– Они все так сверкают?

– Нет, – весело ответила она. – Я сшила их на заказ.

– Бабочки - приятный штрих.

– Спасибо.

– Я никогда не видел их в зеленом лайме или, как я уже сказал, с блестками.

– Они классные, – сказала она серьезно. – Но не могли бы мы отложить обсуждение моей обуви до того, как мы поедим?

– Да. Но я покупаю, и я не хочу спорить об этом, как в прошлый раз.

Она приподняла толстовку, чтобы я мог видеть, что под ней лежит ее сумка Louis Vuitton crossbody.

– Я пригласила тебя. Я плачу. Я что, язычница?

– Эту сумку ты получила, когда я покупал свой чемодан.

Она усмехнулась.

– Да, но теперь у меня есть еще две. На прошлой неделе я купила там же суперкрасивую сумку хобо³⁰.

За столиком, который, по моему настоянию, должен был находиться в задней части здания, где мы могли бы сидеть бок о бок, спиной к стене, Луна заказала «Кровавую Мэри», я - мимозу, а потом она повернулась и посмотрела на меня.

– Прежде чем мы обсудим то, что произошло вчера, я хочу поговорить с тобой о том, что я планирую сделать в межсезонье в этом году, и мне бы хотелось, чтобы ты помог мне в этом.

– Что ты имеешь в виду под межсезоньем?

–Что значит, что я имею в виду? Май, июнь, июль. Наше межсезонье. Ты в порядке?

Я уставился на нее.

– Нет. Не знаю.

Она глубоко вздохнула.

– Ты тоже не уверен в своих чувствах.

– Тебе не по себе?

– Ну, да. В смысле, – она пожала плечами. – Это же Сенан, верно? Если бы, не дай бог, это был ты или Мейвен, я бы разбилась. Я была бы сломлена.

Я быстро кивнул.

– Я просто... не знаю, что чувствовать.

– То же самое, – согласился я, а затем вздохнул. – Ладно, так что ты говорила?

– В этом году в межсезонье вместо того, чтобы улетать в разные уголки планеты, я бы хотела, чтобы мы остались здесь и отдали что-то нашему сообществу.

– Каким образом?

Она широко улыбнулась.

– Я бы хотела, чтобы мы втроем проводили весенне-летние интенсивы для детей, живущих в центре города.

Я хорошо ее знал, и по ее улыбке и вспыхнувшим каре-зеленым глазам было понятно, что она задумала.

– Ты ведь уже решилась на это, не так ли?

Она прикусила нижнюю губу.

– Кто мы трое? – Я зарычал на нее.

Ее улыбка теперь была сплошными зубами.

– Ты, я и Мейвен.

Это была новость.

– Ты, я и Мейвен?

– Да.

– А Мейвен знает, что ты обязала ее что-то сделать?

– Еще нет, – ответила она ярко. – Я позволю тебе рассказать ей. Ты ей больше нравишься.

– Потому что ты никогда не уточняешь сначала.

– Да, но только потому, что отличные идеи иногда приходят в голову в самый неподходящий момент.

Она была права. Ее идеи по поводу хореографии или того, чему мы должны посвятить свое свободное время, обычно оказывались точными.

– Есть так много причин, чтобы остаться здесь в этом году.

Остаться в Чикаго? С какой стати мне это делать? Я любил путешествовать, смотреть мир, встречаться с поклонниками и танцевать со своими сверстниками.

И что она имела в виду, говоря о множестве причин? Я мог вспомнить только одну.

Луна добавила:

– Не говоря уже о том, что Чикаго прекрасен летом.

– Это просто ложь.

– Ладно. Ты прав, но давай, разве ты не скучаешь по Илаю, когда путешествуешь?

– Какое он имеет отношение к делу?

Она нахмурила брови.

– Ну, если бы у меня был горячий парень, которого я оставляла в одиночестве каждый год, я бы скучала по нему, когда меня не было.