Unknown

– Илай не мой парень, – автоматически сказал я, хотя сейчас, технически, он им был. Мы встречались, как решили вчера вечером, о чем он напомнил мне сегодня утром в милой записке, на которой нарисовал сердечко и подписал большой буквой «И».

– Нет?

Блядь.

– То есть, да, но это произошло совсем недавно.

– Я в замешательстве.

Она была не единственной.

– Илай не был моим парнем до прошлой ночи, но теперь он им стал. Мы собираемся попробовать встречаться.

– Что значит, вы собираетесь попробовать встречаться? Вы встречаетесь с тех пор, как я тебя знаю.

– Нет, – сказал я ей.

– Да, – возразила она.

– Мы познакомились на твоей вечеринке, – сообщил я ей.

– На какой вечеринке?

– На той, что была у тебя три года назад, – сказал я, надеясь оживить ее память. – Я тогда был в Чикаго всего два месяца.

– Нет.

– Что значит «нет»? Ты не можешь просто сказать «нет», – раздраженно заявил я.

– Ты привел Илая с собой на мою вечеринку.

– Нет, как я уже сказал, я познакомился с ним на твоей вечеринке.

Ее лицо напряглось.

– Этого не может быть. Он весь вечер просидел с тобой на кухне. Это я помню.

– Да. Потому что мы с ним поладили.

– Потому что вы поладили?

– Почему ты повторяешь то, что я говорю?

– Потому что ты не понимаешь смысла.

– Да, – быстро прорычал я с досадой. – Он остался со мной на кухне, потому что мы сразу понравились друг другу.

– Ладно, – покровительственно сказала она, нахмурившись.

– Люди так поступают.

– Кто? Какие люди?

– Просто потому, что этого никогда не случалось...

– Ты отсосал ему в моей ванной?

– Нет, я не делал ему минет в твоей ванной - просто так... так должно было быть.

– Мило, – успокоила она меня. – Так что да, он твой парень, и именно так я и сказала, когда мы были моложе и начался этот разговор.

– Я просто хочу, чтобы все было ясно, – неубедительно сказал я, потому что сейчас, конечно, казалось глупым спорить с ней.

– Отлично. Все ясно. Илай - твой парень.

– Мы встречаемся.

Она закатила глаза.

– Если вы встречаетесь, то... знаешь что? Мне уже все равно. Меня волнует только то, что ты останешься здесь, со мной и Мейвен, чтобы преподавать и координировать эту программу по распространению танцев на улицах.

– Танцы на улицах? Это девиз?

– На данный момент да.

– И как вы это называете?

– Понятия не имею. Что-то с пуантами.

– Нет, не делай этого, иначе мальчики не придут.

– Видишь? Ты уже помогаешь.

– Тебе нужен более удачный слоган, – предложил я. – И, может быть, новый маркетинг.

– Согласна.

– Плюс, маркетологи.

– Я думала, мы поговорим с женой мэра.

– Ты имеешь в виду, что я поговорю с женой мэра.

– Да. Именно это я и имела в виду.

– Это было вопиюще прозрачно.

– Знаешь, что это такое? – сказала она, полностью игнорируя меня. – Это вселенная демонстрирует дерьмо. Я это чувствую.

Боже.

– А если Мейвен откажется?

– Мейвен не откажет, если ты скажешь «да». В одиночку она никогда никого не подведет. Вместе с другими, в группе, черт возьми, да, она скажет «нет». Но в одиночку она никогда не будет плохим парнем. Это не ее путь. Она разочаровывает только в компании других.

– Вот почему тебя трудно любить, – сказал я ей.

Она вдруг тихонько захлопала в ладоши.

– Это значит, что ты любишь меня.

Я застонал, а она надула губы и сделала глаза Бэмби, и я закончил. Я не мог ей отказать, и это звучало весело - или нет, но в любом случае это было бы что-то новенькое. А главное, каждый год садиться в самолет и покидать Илая было физически больно.

– Как ты можешь говорить, что он не твой парень? – сказала Луна минуту спустя. – Разве вы не встречаетесь?

Я отказался повторять это снова.

– Ты все время с ним. Если я сталкиваюсь с тобой, когда мы гуляем, он всегда рядом. Он приходит на каждое премьерное представление, и на каждом приеме он у тебя под рукой. Я имею в виду, Кел... как он может быть не твоим парнем?

– Слушай, это сложно, но...

– Мне нужно поговорить о Сенане, – сказала она со вздохом. – Я всю ночь чувствовала себя по отношению к нему как дерьмо. Скажи мне, что я не плохой человек, раз мне все равно, что он мертв.

Хорошая новость заключалась в том, что она честно призналась в своих чувствах. Плохая новость заключалась в том, что я не мог ничего посоветовать, поскольку чувствовал то же самое.

– Да, я знаю. Я и сам с этим боролся.

– Правда?

Я кивнул.

– Я в растерянности, что чувствовать. В смысле, когда умирают люди, которых ты терпеть не можешь, что нужно делать, кроме как быть вежливым, говоря о них на людях?

– Верно?

– Я не знаю, что еще можно сделать, кроме как послать цветы его семье.

– Ну, – сказала Луна. – Я вообще не брала трубку после того, как вернулась домой вчера вечером, а сегодня утром увидела, что пропустила звонок от Линкольна.

– Зачем он тебе звонил? – спросил я, чувствуя раздражение за нее.

– Сейчас, видишь? Именно это я и почувствовала, когда увидела его номер в списке уведомлений. Мое сердце не радовалось тому, что он потерял возлюбленного. Меня просто раздражало, что он пытался мне позвонить.

– Я понимаю.