Unknown

Николай Кораблев понял, что Анатолий Васильевич сейчас находится в таком состоянии, когда у него обо всем можно спросить, и он, без страха очутиться в наивном положении, стал быстро задавать вопросы, волнующие его самого:

А вы в точности учли силы врага?

Врага, который стоит перед нашей армией,— Анатолий Васильевич провел карандашом по карте против своей армии,— мы видим как голенького и знаем, какие у него силы, где расположены, чем вооружены, какова там оборона, кто командует — дурак или умный в военном отношении. Все это нам известно. И известно, что он еще очень силен, несмотря на то, что под Москвой получил сильнейший удар, и еще более сильный под Сталинградом.

И известно, где и когда враг выступит? — спросил Николай Кораблев.

Анатолий Васильевич некоторое время о чем-то думал, затем развел руки.

Хвастаться не буду: не знаю.

Николай Кораблев ждал, что командарм расскажет ему о самом главном: в каком месте и когда немцы выступят,— а тут «не знаю». Он посмотрел в глаза Анатолию Васильевичу и, видя, что глаза у того по-умному задумчивые, а не с хитрецой, решил про себя: «Нет. Он серьезен»,— и растерянно пробормотал:

А тогда как же работать, воевать, если не знаешь? И никто не знает?

Эко, оторвал!.. Даже побледнел,— смеясь, проговорил Анатолий Васильевич.— Нет. Я уверен, Генштабу известно все. Понимаете, все: и где немцы сосредоточили основные силы,— стало быть, намерены нанести удары,— каковы их общие силы, и даже известно, в какой день и час они хотят выступить. Но ведь возможно и другое: Главное командование даст нам приказ выступать. И это возможно. Почему вы все время спрашиваете, когда немцы выступят, а не мы?

Я вообще спрашиваю: когда?

Когда? Этим интересуемся мы все и вся наша страна,— Анатолий Васильевич, как-то холодея, повернулся к Макару Петровичу, видимо намереваясь закончить разговор о состоянии на фронте.

Николай Кораблев, боясь именно этого, торопливо проговорил:

Простите за назойливость. Но план вам известен? План?

Анатолий Васильевич опять стал таким же — готовым к разъяснениям.

План? — спросил он в свою очередь.— Генеральный план наступления? Вижу, вы с ног до головы гражданский человек и думаете, если вам как директору завода известен генеральный план наркомата, да не только, полагаю, наркомата, то и нам известен генеральный план наступления,— он покачал головой.— Не-ет. Мы к этому не прикасаемся, как к святая святых. Такой план безусловно есть.

Николай Кораблев вздернул плечи.

Почему вы говорите гениален, если он вам неизвестен?

Анатолий Васильевич задумался, затем сказал:

Видите ли, я знаю, что в Генеральном штабе разрабатывают планы талантливейшие полководцы, что нам известно по побоищу под Москвой и особенно по Сталинградскому разгрому врага. А теперь вижу гениального коллективного полководца вот здесь, под Орлом. В чем это сказывается?.. Можно разработать очень талантливый план наступления, но он может остаться произведением военного порядка для потомства, если не будет подкреплен материальными и живыми силами. Материальные силы у нас ныне превосходны, мы ими блестяще оснащены.

А я еще видел, что двигается сюда с Урала, из Сибири.

Да только ли с Урала и из Сибири? Со всех концов страны двигаются к нам материальные силы. Их даете нам вы, под руководством партии. Но для проведения в жизнь гениального плана нужны не только материальные силы — пушки, танки, самолеты и прочая, прочая, но и главным образом живые силы, то есть люди, умело и беззаветно выполняющие волю автора плана. Эти силы нам тоже даете вы. Но обучать их приходится нам. К нам в армию идет человек сознательный, который любит жить, мирно и честно трудиться, а тут ему надо убивать... и умирать. Сейчас и живые силы у нас превосходны,— Анатолий Васильевич, радостно поблескивая глазами, чуть подождал и уверенно добавил:— Вот, судя по этим основным признакам, Николай Степанович, я и утверждаю: генеральный план наступления гениален,— он неожиданно смолк и, улыбаясь, стал внимательно смотреть в окно.

Значит, вы... вы...— раздумчиво произнес Николай Кораблев.

Что «вы»? A-а! Хотите сказать, что мы связаны по рукам и ногам генеральным планом?

Не совсем так. Но мне казалось...

Анатолий Васильевич торопливо перебил его, поглядывая в окно.

Понимаю, что вам «казалось». Раз, дескать, командарм, то ему предоставлена полная свобода действия. Такая свобода нам дана, как и мы ее даем комдиву, комдив — командиру полка. И так далее... Это во время исполнения задания. Задание намечено — решай его творчески. А до того, пока не подана команда, жди.

Но ведь герои гражданской войны...— заикнулся было Николай Кораблев.