Уоррен XIII и Шепчущий лес

То и дело раздавался хруст ветки, и, обернувшись, Уоррен замечал какое-нибудь безобидное лесное животное — оленя, лягушку, бурундука. Однако, присмотревшись, понимал, что не так уж они безобидны. У оленя три глаза. У лягушки острые зубы. Бурундук и вовсе о двух головах. Ничего плохого они Уоррену не делали, следили за ним издали, но на всякий случай Уоррен подобрал толстую палку — хоть какая-то защита, а заодно и тростью послужит.

Тропа напомнила Уоррену его любимый лабиринт из живой изгороди, оставшийся там, где отель стоял прежде, пока снова не стал шагающим. Уоррен часто играл среди вечнозеленых зарослей, воображая себя ЖАКОМ РЖАВЫЕ БОТЫ, героем приключенческих книг про пиратов, и живая ограда лабиринта становилась джунглями, полными опасностей и чудес.

Но то были всего лишь игры, а теперь — реальность. Уоррен в самом деле попал в джунгли (ну, во всяком случае, в дикий лес), и угрозы не были воображаемыми. Он чувствовал себя храбрым, неудержимым, он непременно догонит отель, изобличит двойника и вернет то, что принадлежит ему по праву.

Он расхрабрился настолько, что запел песню Жака Ржавые Боты.

Он несколько раз пропел эту песню и здорово ободрился. Но тут Уоррен заметил, что лес вокруг темнеет. Солнце опускалось все ниже, и мальчик смолк: вечерний сумрак — не самое подходящее время для того, чтобы привлекать к себе внимание.

Да и усталость сказывалась. Короткие ноги Уоррена утомились от долгой ходьбы, плечи заболели от ноши. Он прошел немалое расстояние — пора свериться с картой. Две новости, хорошая и плохая. Хорошая: он не сбился с маршрута. Плохая: столько часов в пути, а не одолел еще и половины расстояния до Черного Кратера. И еще новость, самая скверная: он идет по узкой тропе между ведьмовскими деревнями Болотная Вилла и Ядовитый Папоротник. Главное — идти строго на северо-восток, тогда он избежит неприятностей. Значит, надо все время сверяться с компасом.

Засовывая карту обратно в рюкзак, Уоррен увидел там еду и вспомнил, что голоден. Он так спешил догнать отель, что ни разу не поел! Уоррен вытащил «Смоло-мармеладный сюрприз» — слюнки потекли, уже когда он разворачивал фольгу. Шоколад подтаял, но мягкий мармелад был вполне хорош, и мальчик жевал конфету с наслаждением. Он бы охотно съел ее целиком и все же оставил кусочек для Скетчи.

«Вот бы Скетчи был сейчас со мной», — вздохнул Уоррен. Жак Ржавые Боты не расставался с верным попугаем-ара Маккрекерсом, и у него было множество храбрых товарищей, а Уоррен совсем один, и надвигается ночь. Но как ни опасался Уоррен за себя, гораздо больше он беспокоился о друзьях в отеле. Подражатель наверняка там все вверх дном перевернул, и неужели никто не разгадал двойника? А если нет — каких только ужасов не натворит самозванец, прикрываясь его, Уоррена, именем! Решимость вернулась к нему — яростно заскрипев зубами, он вновь зашагал вперед. Медлить нельзя!

Уоррен попытался ускорить шаги, но стал чаше спотыкаться — тьма сгущалась. Стало прохладно, густой туман стелился по земле, поднимался волнами, мешая разглядеть препятствия на пути.

Оживились ночные обитатели дикого леса, зашуршали, заверещали, заквакали. Вдали, как в пустую бочку, УХ-УХали совы, а повсюду вокруг под невидимыми лапами шевелились листья. Летучая мышь выметнулась из кустов — от неожиданности Уоррен вскрикнул — и понеслась в ночь с пронзительным кличем, но клич ее оборвался — с дерева слетел ястреб и проглотил ее целиком.

Вскоре уже ничего толком нельзя было разглядеть. Уоррен вытащил из рюкзака фонарь, но луч света не мог рассеять тьму, лишь причудливые тени запрыгали вокруг. И тогда-то послышался шепот.

Очень тихий поначалу, жуткий хор шипящих голосов; казалось, они звучат со всех сторон.

Уоррен нырнул в кусты и выключил фонарь. Он был уверен: рядом подстерегают ведьмы. Раздвинул ветки и выглянул, побуждаемый отчасти страхом, отчасти непобедимым любопытством. Ничего не увидел, но шепот становился все громче. Звуки сливались, и вроде бы выходили слова, только слов этих Уоррен не понимал. Как будто шептали на чужом языке.

В ужасе он ждал, что вот-вот явятся ведьмы, но так никого и не увидел. Шепот становился громче, настойчивее, один и тот же напев повторялся бесконечно, и Уоррен почувствовал, как волосы дыбом поднялись у него на затылке. «Призраки?» — гадал он. Глаза уже привыкли к темноте, но видели только высокие сосны, слегка качавшиеся на ветру.

Постепенно шепот становился все глуше и наконец стих. Теперь уж Уоррен не знал, слышал ли он что-то или ему померещилось. Он выбрался из укрытия, но понял, что продолжать путь слишком поздно. «Придется остановиться и отдохнуть», — мрачно подумал он и огляделся в поисках места, подходящего для ночлега.

Полое бревно показалось ему пригодным для этой цели, однако стоило ткнуть палкой в отверстие, и внутри засветились три золотистых глаза.

— Извините! Извините! — пробормотал Уоррен, отступая.

Потом он заглянул под густой куст, но там сидел тарантул и сердито зашипел, когда его потревожили.

— Ох, прошу прощения! — поспешно сказал ему Уоррен.