Управление будущим

Общество одновременно нуждается в новых смыслах и закрывается от них. Создание такой системы защиты повторяет печальный советский опыт. Система, наоборот, должна быть переориентирована на порождение новых смыслов, что должно делаться не на маргинальных информационных потоках, как сегодня, а на центральных. Только тогда это может дать нужный уровень динамики развития, а не фиксацию сложившегося положения вещей.

Будущее: последствия для бизнеса

Стратегия расширяет поле возможного, по этой причине бизнес также оказывается максимально заинтересованным в ее инструментарии. Кстати, как оказалось, военные и бизнесмены вообще являются главными потребителями стратегических идей.

Новый инструментарий, вытекающий из включения такого ресурса как стратегия, может опираться на следующие виды расширения своих возможностей:

– расширение за счет включения нового инструментария;

– расширение за счет знания будущей среды, трендов ее развития;

– расширение за счет активизации человеческого потенциала (это путь, по которому сейчас начинает идти Япония).

Первый вариант расширения можно увидеть, например, в бизнес-теориях Сунь-цзы или Бойда.

Если мы обратимся к правилам Сунь-цзы, то наиболее интересный их вариант связан с удержанием противника не в той ментальной картинке. Приведем такую стратагему [1. – С. 122]: «Если можешь что-нибудь, показывай противнику, будто не можешь; если готов действовать, показывай, будто не готов; когда находишься вблизи, показывай, будто далеко, а когда ты далеко, показывай, будто ты близко; заманивай его выгодой; покоряй его, водворяя в его стане разлад; если у него всего в достатке, будь начеку; если он силен, уклоняйся от него; вызвав в нем гнев, приведи его в смятение; приняв смиренный вид, разожги в нем гордыню; если его силы свежи, утоми его; если он сплочен, посей в его стане раздор; нападай на него, когда он не готов, выступай, когда он не ожидает».

Все это мы можем обозначить как построение своих действий на основе контрстратегии, когда мы ни в коей мере не идем на поводу планов оппонента, отходим от выполнения навязываемой со стороны стратегии.

В области политтехнологий такой подход реализуется в перемещении оппонента на то поле, где его позиции слабее, путем изменения приоритетов информационной повестки дня.

В области военного дела в борьбе с современным типом противника предлагается отойти от поиска сходного с нами противника, что порождает большую зависимость от разведки, поскольку теперь в такого противника превратились человеческие сети, вариантом которых стала Аль-Каида [2. – Р. 265]. Как следствие имеем ситуацию, при которой иерархический противник пытается бороться с сетевым противником, которого даже невозможно просто обнаружить.

Феномен столкновения обычных и повстанческих сил можно представить себе как наличие еще одного измерения у повстанцев, они могут уходить в никуда и приходить из ниоткуда, поскольку легко смешиваются с гражданским населением. Их сила не в технологии или численном преимуществе, а в ином типе стратегии, соответствующей их варианту силы.

Например, В. Малявин интересно раскрывает китайское понимание ухода [3. – С.]: «Главная причина любви китайцев к „уходу“ состоит в том, что для них отход, отступление только и создают пространство стратегического действия. Отойти – значит выявить то символическое пространство событийности, в котором, как нам уже известно, осуществляется чистая действенность. Ибо стратегия – это не просто действие, а действие с „двойным дном“, включающее в себя свою противоположность, как бы „противотечение“». Тут следует подчеркнуть единственное: Китай обладает своим собственным представлением о стратегии, особенно в вопросах взаимодействия с противником или оппонентом. Так что в этом случае особенно, как указывал К. Грей, стратегия универсальна, но культурно зависима.

Стратегия часто ищет новые ресурсы в новых пространствах, которые оказываются менее задействованными на данный момент. Стратегия видит ситуацию не изнутри, как это привыкли делать мы, а извне, по этой причине для нее не существует ряда границ, в рамках которых протекает мышление внутреннего наблюдателя.

Все это представляет собой наступление не столько в области физического пространства, сколько в области пространства ментального. Но этим же активно интересовался и Дж. Бойд, о котором вице-президент США Дик Чейни сказал: «Мы можем вновь воспользоваться им. Жаль, что его нет с нами. Я хотел бы увидеть его реагирование на наш современный военный истеблишмент и узнать, что он может предложить. Мы все еще ориентируемся на прошлое. Нам следует думать о следующих ста годах, а не о прошедших ста годах» (цит. по [4. – 447]).

Дж. Бойд подчеркивал важность изучения моральных и ментальных аспектов конфликта, говоря, что одно появление монгольских всадников приводило к хаосу и панике в рядах противника. При этом ментальный и моральный ресурс все еще остается наименее значимым для традиционных представлений о военном деле.