Ускользающая темнота

– Мне, что ли, прикажешь тебя кормить? – Трясущаяся от злобы рука направила старую пластмассовую ложку ко рту девушки. Та увидела желтый слоистый ноготь и отвернулась.

– Ты еще тут капризничаешь?! Ну-ка, открывай свой поганый рот. – Брызги из ложки полетели в лицо, а затем и сама ложка упала на пол. – Будешь жрать прямо из кастрюли! – Алюминиевые края больно вонзились в пересохший рот. Дрожащие пальцы лезли между губ и зубов, разжимая челюсть. – Ишь ты какая принцесса выискалась.

Девушка сделала глоток, потом другой. Теплая жидкость влилась в желудок.

– Теперь рыбку. Ты же любишь рыбку? – Слоистый ноготь коснулся рта. Жевать было трудно. Резиновый кусок провалился вслед за баландой.

– И с хлебушком.

– Я попробую сама.

– То-то. Вздумала капризничать!

Онемевшими пальцами она взяла хлеб и долго жевала его. Два безумных глаза наблюдали за ней..

– Я хочу в туалет, – сказала девушка.

В ответ услышала негромкий хриплый смех.

– Принесу сейчас тебе банку. Еще возись тут, убирай за тобой. Ты уже нагадила мне на полу, когда пришлось тебя сюда тащить. Ох и напилась же ты! Ты случайно еще не обделалась? Все-таки долго сидела тут одна. Ну-ка, проверим простыню. Сухая вроде. Пойду принесу банку.

– Отвернитесь, пожалуйста. – Девушка очень старалась быть вежливой, чтобы никого не злить.

Другая невеста

Москва. 200... год

Утром шел дождь. За окном было темно, но Катя поняла это, услышав тяжелое постукивание капель по жестяному подоконнику и листве. Она проснулась сама. Свет из коридора слабо освещал палату, пробиваясь в окно над дверью. Нашарив под кроватью баночку для анализов, Катя сонная побрела в туалет.

На посту ей всучили градусник, и Катя пошла обратно в палату мерить температуру. Она лежала и смотрела в потолок, стараясь ни о чем не думать, только слушала дождь. Потом медсестра проверила температуру, поставила клизму, побрила и дала какие-то таблетки. Катя задремала, сквозь сон слышала, как собираются на завтрак соседки, скоро ее разбудила женщина в белом халате и сказала, что ей уже пора.

* * *

– Считайте до девяти. – Медсестра нашла вену на локтевом сгибе, аккуратно ввела иглу.

«Вот и все», – только успела подумать Катя и провалилась в небытие.

Бескрайняя пустыня расстилалась вокруг. Горячий тягучий воздух не давал дышать. С трудом продираясь сквозь его полиэтиленовую толщу, Катя шла к одиноко стоящему посреди этого знойного безмолвия страшному железному креслу с высокой спинкой, кривыми ножками и кое-как припаянными изогнутыми подлокотниками. Вся ломаная конструкция напоминала изуродованный остов когда-то красивого высокого трона, побывавшего в пожаре. Железо так нагрелось под палящим солнцем, что приобрело красновато-белый оттенок. Она села. Напротив кресла из марева соткался прозрачный экран, на котором она увидела свой живот, а внутри него, в защищенном пространстве матки, находился ребенок. Он безмятежно копошился, то поднося ручку ко рту, то убирая ее, и иногда сгибал и разгибал в коленях ножки. Катя видела, как ритмично бьется маленькое сердечко.