Ускользающая темнота

Москва. 1948 год

Она проснулась поздно. Яркий солнечный свет заливал комнату, за окном пели птицы, и веточки тополя, покрытые молодыми клейкими листочками, постукивали по стеклу. Она села на краешек кровати и улыбнулась. Рядом была Полина, которая не смогла ничего сказать и только заплакала. И впервые за много дней не няня утешала свою девочку, а наоборот.

И тут раздался звонок в дверь.

– Открою! – крикнула Лиза. Последнее время Степан повадился к ним ходить, иногда бывал очень пьян. Мачеха пускала его всегда, а Лиза старалась выгнать. Иногда он засыпал на лестнице и ждал Наталью.

Но в этот раз на пороге стоял совершенно неизвестный мужчина. В руке он держал небольшой чемоданчик. Лиза вопросительно смотрела на него.

– Разрешите войти?

– А вы к кому, собственно?

– Простите. – Незнакомец приподнял шляпу и представился: – Алексей Дмитриевич Светланов. Троюродный брат Владимира Михайловича.

– Ну что ж, – Лиза подозрительно поджала губы. – Проходите, но обождите здесь минуточку.

Она приоткрыла дверь в Зоину каморку.

– Поля, очень кстати вы сегодня. Там какой-то брат доктора. Знаете?

– Неужели Алексей Дмитрич? Не может быть?! Господи, сколько лет-то прошло. Я уж думала, вас и в живых нет. – Полина вышла в коридор.

– Полина! Дорогая моя! Мы еще поживем. Нежданный гость крепко обнял ее. – Север не погубил, войну прошли, в Сибири такое понастроили – ого-го!

– Ну пойдемте! Пойдемте. Не по-людски в коридоре-то разговаривать.

– Да, чайку с дороги я бы не отказался выпить. Прости, что не предупредил. Думал, все – разошлись пути-дорожки. Все друг про друга забыли. Сколько лет ни весточки. Будто и не родственники!

Он вел Полину, держа за плечо, в сторону кухни. В гостиной остановился, огляделся.

– Почти все как прежде. А я, как на вокзале вышел, сердце так и потянуло – иди да иди. Ну, я водителя отпустил да пешком! Давай-ка сядем и поболтаем. Ох, простите, – обратил он наконец внимание на стоявшую рядом Лизу. – Не представился. Полина Сергеевна, познакомьте меня с дамой.

– Лиза. Теперь вот вместо меня. А я уж отдыхаю. Владимир Михайлович так решил.

– Ну и правильно, Полиночка. И хорошо. Но живешь-то ты здесь?

– Нет.

Гость замолчал на секунду, увидев в Полинином лице грусть, и предложил:

– Лиза, раз ты тут главная, сделаешь нам чаю?

Лиза пожала плечами, выражая таким образом «ну ладно, один раз так и быть, но вообще я не по этой части – чаи неизвестно кому подавать». Правда, Алексей Дмитрич был к тому же и обаятельный мужчина.

Сели.

– Володя когда будет? Надюша? А Зоинька? В школе давно небось учится?

Лиза хлопотала у плиты к ним спиной, и Полина, как могла, показала выражением лица, что лучше бы при ней разговор не начинать.

– Владимир Михайлович не скоро будет, – лишь сказала она. Алексей Дмитриевич понял: что-то неладно, и не стал настаивать, начал про себя.

– А я, значит, как тогда в экспедицию уехал, думал – пропал. Полгода корабль наш во льдах простоял. Почти все погибли. Вспомнить страшно. Чудом нашли нас какие-то оленеводы, когда мы, взяв последние припасы с корабля, в никуда идти решили. В местной больнице лежал, которую и больницей-то назвать язык не поворачивается. Половина лекаря да одна медсестра. Травами лечили. Выжил я да еще пара человек. Но там, откуда мы пришли, нас уже похоронили.

Лиза подала чаю. Села сама. Все молчали. Ждали продолжения истории.

– Остался я там. На медсестре той и женился. Хорошо жили, дружно. Я охотиться стал. Рыбу научился ловить. Такие простые, бесхитростные люди меня окружали. Мудрости многой я у них научился. Самолет к ним прилетал иногда с продуктами – сахар, соль, мука. Я с «большой землей» связь начал налаживать. Письма слал разные, а только один ответ казенный получил, что нет больше отца. И его не похоронил, и на «большой земле» стал никому не нужен. Списанный товар. Тяжело было на душе. К маме на могилу только после войны попал. Она-то еще до отца умерла. Война когда пришла, мы с женой сразу на фронт. С первым продуктовым самолетом. Каждый тогда сгодился. Погибла она в сорок втором. Хорошо, дети у нас не пошли. Я в самое пекло кидаться стал. На передовую. Ничего не страшно было. Ради чего, думаю, теперь жить.

– Может, выпьете чего? – Лиза расчувствовалась. Няня шмыгала носом и утирала слезы платочком.

– Не пью я. Спасибо. Вот чаю бы еще. Ну что ты все, Полина Сергеевна, реки распускаешь?

– Рассказывайте уж дальше, простите, Алексей Дмитрич, расклеилась.

– Так вот, все пулю свою искал. А находил только ордена да медали. Звания за званиями. В Сибири на стройках после войны работал, потом руководил. Большое назначение в Москву сейчас получил, переводят, значит. Вот приехал к новому месту присмотреться. С людьми познакомиться. Да потом и насовсем. Вот и вместе мы, наконец!

Еще немного посидели, и Полина засобиралась.

– Давай, Полина Сергеевна, провожу тебя. А вы, Лиза, если не трудно, пристройте чемоданчик мой куда-нибудь. Я с Володей повидаюсь, а потом в гостиницу, чтобы никого не стеснять.