Ускользающая темнота

Зоя так и не вышла посмотреть, кто пришел. После того дня, когда в квартире был обыск, она вообще старалась не выходить из своей комнаты.

* * *

На улице было сухо и солнечно. Алексей взял свою спутницу под руку.

– Ну, выкладывай!

И Полина рассказала ему все, что приключилось с их семьей за последнее время.

* * *

Алексей был поражен тем, что узнал от няни. Слишком неправдоподобно выглядели эти рассказы со стороны. Оставалось верить на слово. Как одна обычная медсестра смогла так перевернуть жизнь всей семьи? Ну что же. Придется во всем разобраться. Прежде всего с непонятным арестом Володи.

Кроме того, что Владимир Михайлович Светланов был арестован по обвинению в антисоветской деятельности, – выяснить ничего не удалось. Всплыли старые довоенные связи с неким немецким профессором Клаусом, были найдены бумаги (не подшитые к делу!), порочащие звание советского врача – что-то про увлечение оккультными науками и чуть ли не колдовство. Но все было расплывчато, непонятно, натянуто.

Да и не смогли бы они помочь ему в любом случае. Потому что, прежде чем прочитать все эти документы, он узнал, что Володя скончался от сердечного приступа во время допроса.

Что теперь говорить девочке? Как он посмотрит ей в глаза?

Своих детей у него не было. И Алексей не знал, как с ними общаться и о чем говорить. А в такой ситуации? Понятно только, что нужно оформлять опекунство. Девочка не останется одна. Оба они, получается, сироты, надо держаться друг за друга. А если все, о чем говорила Полина, правда, Зою быстро со свету сживут.

Не теряя времени, Алексей задействовал все свои связи, узнал про необходимые документы. И прямо к ужину прибыл в квартиру своего брата. Точнее, бывшую квартиру брата.

* * *

За столом сидели двое – как догадался Алексей, Володина жена и ее дочка. Зои не было. Лиза, открыв дверь, заспешила в гостиную, предупредить хозяйку. Гость зашел, познакомились, Наталья распорядилась подать для него ужин.

– А что же Зоя не кушает с вами?

– Девочка плохо себя чувствует. Целыми днями лежит в своей комнате. Вы, наверное, знаете. У нас такое несчастье.

– Ну и хорошо, что ее нет. К сожалению, я вам принес не радостную весть. Не буду тянуть. Владимир Михайлович умер.

Наталья и Катя одновременно ахнули. Первая побледнела.

– И что же теперь?

– Надо как-то сказать об этом Зое, боюсь, для девочки это станет очень сильным ударом!

– А что будет с нами? – капризно спросила Катя. Видно было, что для нее это точно не трагедия. Алексей заметил, как мать пихнула дочь под столом ногой.

– Ладно, я пошла уроки учить. А то сейчас еще что-нибудь выяснится.

– С вами? С вами будет все в порядке, если это можно так назвать. Вы, как вдова Володи, останетесь в этой квартире и ваша дочь, конечно же, тоже. А я, как единственный известный из имеющихся родственников, оформляю опекунство над Зоей и переезжаю жить к вам. – И он посмотрел прямо в глаза Наталье.

Глаза забегали, нервозность невозможно было скрыть.

– Не нервничайте, Наталья Владимировна. Я понимаю и уважаю ваши переживания. Одна, с двумя девочками. Положитесь на меня. – Алексей прикрыл ее холеную руку своей ладонью. Наталья не сдержалась и отработанным кокетливым взглядом, который, по ее мнению, действовал на мужчин безотказно, взглянула на него из-под красивых бровей. Наталья не сомневалась в себе. Пока нечего переживать, решила она. Попадется на удочку так же, как его братец. Да к тому же Зойка ему не родная. Можно будет и общего ребеночка родить. А почему бы и нет?! Только надо быть осторожной. Настроение улучшилось.

И Алексей Дмитриевич понял, что выбрал правильную линию поведения. Главное – не переборщить.

– Ну, а где же Зоя? Мне бы поговорить с девочкой.

Наталья опять замялась.

– У себя в комнате.

– Проводите меня к ней.

* * *

Алексей зашел в тесную комнатенку, огляделся. Полина говорила ему про то, что девочку переселили чуть ли не в кладовку. Тогда он отнесся к словам няни с недоверием... Присел на краешек стула. Зоя не спала. Просто лежала.

– Здравствуй, Зоюшка! – Алексей Дмитриевич ласково улыбнулся. – Может, тебе принести что-нибудь поесть или чаю?

– Я не хочу. А вы кто?

– Я, дорогая моя Зоюшка, брат Владимира Михайловича. Ты меня видела совсем малышкой, не помнишь уже.

– Вы знаете что-нибудь про папу?

– Вот именно об этом я и хотел с тобой поговорить. Не знаю только, как начать.

– Папа ведь ни в чем не виноват, его скоро отпустят? – Она чувствовала необъяснимое доверие к этому человеку. Он показался ей добрым и хорошим. Может быть, из-за того, что ее никто давно не называл Зоюшкой.

«Нечего тянуть. Будь что будет».

Алексей взял девочку за руку.