Успех

В Париже жизнь Иоганны текла спокойно, благополучно, размеренно. Она хорошо, вкусно ела, хорошо спала, к вечеру уставала, а утром снова чувствовала себя свежей. И все же порой ей казалось, что она живет словно личинка в коконе, что это лишь преддверие жизни, сонное прозябание.

Она вновь стала играть в теннис, просто так, для себя. Сейчас в этот период ожидания, небогатого значительными событиями, это были, пожалуй, ее лучшие часы. От теннисиста, по понятиям тех лет, требовались быстрота, выносливость, выдержка, умение мгновенно оценить обстановку. У Иоганны было хорошо натренированное тело, она была вынослива и без суетливости подвижна. Но ей недоставало быстроты реакции, она знала, что никогда не станет большим мастером, да и не стремилась к этому. С нее достаточно было ощущать свое тело, свою силу, свои возможности. После тренировки она бывала бодра, весела, любила дурачиться и проказничать, как в добрые старые времена до процесса Крюгера.

Господин Гесрейтер всегда стремился в эти часы быть с нею рядом. Глядя на эту рослую девушку, он каждый раз испытывал гордость оттого, что еще не утратил свежести чувств и радостного восприятия жизни. Он признавался самому себе, что Катарина была более удобной подругой, и тем не менее он предпочел ей Иоганну и очень этим гордился.

Как-то раз на парижский турнир приехала Фанси де Лукка. Сплошной комок тщеславия, беспрестанно ищущая все новых побед, она любила общество Иоганны. Утомленная истеричными почитателями, прославленная теннисистка отдыхала душой в обществе спокойной, сдержанной Иоганны.

Как-то Иоганна заглянула к Фанси сразу же после игры. Фанси де Лукка встречалась с американской спортсменкой довольно высокого класса, но все же не настолько высокого, чтобы кто-нибудь хоть на минуту усомнился в победе Фанси. Так что это была не слишком трудная игра. Фанси действительно разгромила соперницу. И все-таки, когда Иоганна после игры зашла в кабину и увидела, что ее подруга лежит в полнейшем изнеможении, она испугалась. Какого же неимоверного напряжения стоило ей собрать в кулак все свои силы, если после игры она свалилась точно подкошенная. И теперь, глядя, как массируют, купают и обтирают смуглое, измученное тело подруги, Иоганна испытывала к ней огромную нежность. Что же будет, если Фанси придется встретиться с более серьезной соперницей, например, с той молодой мантуанкой, встречи с которой она, не признаваясь в этом даже себе самой, до сих пор избегала. Но, допустим, она даже одержит победу над мантуанкой, мыслимо ли предположить, что ей удастся сохранить чемпионский титул больше двух-трех лет? Она уже ничего не способна была приобрести, а могла лишь потерять. Незавидная это участь — стать к двадцати девяти годам знаменитостью и знать при этом, что завоеванная ценой непрерывной борьбы и лишений слава теперь уже недолго будет сопровождать тебя.

Фанси де Лукка снова умчалась куда-то на край света. Иоганна осталась в Париже, продолжая жить в том же размеренном ритме. Ела, пила, спала, мечтала. До того самого дня, пока Гесрейтер не узнал, что землевладелец Бихлер находится в Париже.

Попасть к господину Бихлеру было не так-то просто. Он вместе с секретарем остановился в небольшом отеле. В Париж он приехал, чтобы посоветоваться с врачом-специалистом по поводу своей слепоты. Было известно, что старик все еще надеется вернуть себе зрение, однако предполагали, хотя сам он это решительно отрицал, что в Париж его привели и другие дела.

Баварцы не всегда чувствовали себя немцами. Их первый король служил Франции, и своего сына, будущего короля Людвига Первого назвал так в честь своего французского суверена. Их последний король Людвиг Третий^{31} со времен войны между Баварией и Пруссией и до самой смерти носил в бедре застрявшую там прусскую пулю. Немногим более ста лет назад один баварский ученый, состоявший на государственной службе, желая этнологическими соображениями обосновать вступление Баварии в наполеоновский рейнский союз, составил меморандум о том, что баварцы по своему происхождению будто бы кельты и с Францией связаны гораздо более крепкими внутренними узами, чем с Пруссией. В последнее время вновь всплыли планы создания рейнского союза. С целью побольше выжать из общегерманского правительства в некоторых кругах весьма искусно манипулировали идеей создания конфедерации, которая, кроме Франции, включала бы в себя также Южную Германию, Чехословакию и Польшу. Разве Франция не имеет в Мюнхене своего собственного пышного посольства, хотя согласно конституции внешняя политика находится исключительно в ведении Берлина? Истинная цель поездки тайного советника Бихлера в Париж была покрыта мраком неизвестности, но на нее при малейших трениях всякий раз со скрытой угрозой намекали встревоженным представителям имперского правительства.