Успенский мост

Осторожно ступая по мягкому ковру, Лика добралась до выхода на внешнюю пожарную лестницу, площадку которой обычно использовали для полулегальных перекуров. И здесь пусто. Прекрасно – никаких препятствий.

Не задумываясь, она взобралась по мокрым железным ступенькам и оказалась у входа на пятый этаж. И вот неудача – заперто, видимо, руководство курило где-то в другом месте.

Осмотревшись, Лика увидела лестницу с тонкими прутьями-ступеньками, ведущую на крышу. Кто-то предусмотрительно прикрепил её прямо над пожарной площадкой. Встав на скользкие перила и держась за стену, Лика дотянулась до лесенки и начала взбираться наверх. Высоты она никогда не боялась, но пальцы мигом закоченели и грозили в любой момент соскользнуть с мокрых и холодных перекладин. Плюс повреждённая нога хоть и не болела, но отказывалась слушаться, увеличивая опасность падения.

Выбравшись на крышу, Лика глянула вниз, где фонарь слабо освещал круглое пространство у крыльца санатория. Ровная асфальтовая площадка, неизменные грязноватые апрельские сугробы, деревянные скамейки. И сомкнувшаяся вокруг ночная мгла.

Протопав по мягкой кровле, Лика подошла к краю, наклонилась и мысленно посчитала окна. Прямо под ней располагалось окно кабинета главного врача, где, как выяснилось, Погорельский и хранил свою картотеку. Странное дело – после его угроз лучше бы молчать в тряпочку и пришипиться, как мышка, но вместо этого она почему-то решила усугубить ситуацию.

Перекинув ноги через бортик, Лика повисла на руках прямо перед нужным окном. Разжав пальцы, с шумом приземлилась на балкон, идущий вдоль всей стены. Нога никак не ощутилась. Хоть за это спасибо. Куда проще было бы вылезти сюда через какой-нибудь кабинет пятого этажа, только где взять ключ. Сложив ладони у стекла, как будто смотрела в бинокль, Лика заглянула внутрь, но увидела лишь вертикальные полоски жалюзи.

И вдруг окно приоткрылось. Видимо, Погорельский забыл запереть его. Конечно, чего ему бояться. Надавив на створку, Лика пролезла внутрь, отодвинула жалюзи и слезла с подоконника на пол.

Свет включать, пожалуй, не стоило, пришлось воспользоваться смартфоном. Теперь он только на это и годился – служить фонариком. На полках стеллажа теснились медицинские карты. В комнатке-нише по периметру стояли шкафы с одинаковыми квадратными отделениями. Наугад Лика выкатила ящик, заполненный папками. На корешках значились незнакомые фамилии.

Продолжая подсвечивать путь смартфоном, Лика выдвигала один ящик за другим, пока на глаза не попалась знакомая фамилия. На одной из папок значилось имя того «предпринимателя», что загадил весь Добромыслов, а потом так неудачно решил удавиться.

Вытащив громоздкую папку, Лика разместила её на левой согнутой руке, а правой умудрялась одновременно листать файлы и удерживать смартфон. Высветилась простенькая анкета этого персонажа в духе «родился-школа-институт-работа-семья». Необычной была, пожалуй, лишь дата смерти – рядом с ней кто-то вывел знак вопроса.

Потом мелькали документы, похожие на деловые, договоры, платёжки, схемы-планы. А под ними – отчёт из какого-то ведомства с таблицами и формулами. Не особенно подкованная в химии, Лика всё же разобрала вывод – серьёзное превышение ПДК вредных веществ в воздухе Добромыслова. Ещё отчёты об анализах проб воды, что-то про городской коллектор. И везде одно и тоже – превышение ПДК в разы, а то и в десятки раз. Как будто кто-то собрал целую кипу доказательств того, что именно этот тип виноват в том, что в Добромыслове нечем дышать.

Ещё в папке нашлись документы с фотографиями висельника, какие-то протоколы, постановления, экспертизы. И копия свидетельства о смерти.

В отдельном файле – копия медицинской карты, видимо, хранившейся где-то на стеллаже. Пролистав до конца, Лика зацепилась взглядом за развёрнутые химические формулы. Совпадали ли они с теми, что указаны в документах о химическом загрязнении, Лика не поняла. Ясным было одно – пациенту «Черноречья» назначили ванны и диету, состоящие из сложных химических элементов.

– Что это за хрень? – пробормотала Лика, чувствуя, как к горлу подкатывал рвотный комок.

– Фенол. В том числе.

Включился свет, заставивший зажмуриться. Сквозь сетку ресниц Лика рассмотрела фигуру главврача в его неизменно отутюженном белом халате.

– Химическое вещество второго класса опасности. В твёрдой форме представляет собой кристаллы, в жидкой – имеет розовый цвет и характерный запах, похожий на запах гуаши, – буднично вещал Погорельский, расхаживая по кабинету со сложенными за спиной руками. – Разрушительно влияет на нервную систему человека. Особо опасен в концентрированном виде. Попросту говоря, прожигает до костей. В прямом смысле.

– И зачем вы мне всё это рассказываете? – спросила Лика, следя за главврачом.

– Информирую. Вам же интересно. – Погорельский закрыл окно и задёрнул жалюзи. – Знаете, во сколько раз превышена предельная концентрация фенола в воздухе Добромыслова?

– Нет, не знаю. – Лика изо всех сил старалась придать голосу равнодушную твёрдость.