Успеть изменить до рассвета

— Вы знаете, у меня другая теория. Есть, конечно, люди и события, которые сильно повлияли на цивилизацию: Вашингтон, Гитлер, Авраам Линкольн… Но в целом человеческую историю можно представить как шарик, который лежит внутри желоба. На него могут действовать миллионы и миллиарды сил, которые будут толкать его в разные стороны. И шарик может как бы вибрировать, болтаться внутри этого желобка — но наружу не вылететь. Трудно себе представить, как и с какой силой надо его вытолкнуть, чтобы он вылетел из предназначенного ему «хаф‑пайпа» и улетел в другой, соседний. А вот жизнь, свою собственную и семьи, — да, из прошлого можно переменить. Наш человек половину веток у молоденького деревца обломал — а если б он задушил в колыбели, скажем, своего начальника? Пока мы подобных экспериментов не проводили, но, думаю, все впереди. Существует и другая теория. Через определенный промежуток времени — не знаю какой — одна секунда, пять минут или сутки — Вселенная создает своего рода резервную копию нашего мира. Как компьютер, когда мы в той же программе «Ворд» работаем, всякие пять минут (или сколько мы запрограммируем) резервные копии текста создает. Однако в случае со Вселенной эти копии начинают жить своей жизнью. Как правило, инерция мира настолько велика, что происходящее в этих копиях практически совпадает с основным миром. Но иногда случаются и впрямь судьбоносные периоды, судьбоносные (как говорилось в СССР) перемены, после которых история всей Земли может пойти по‑другому. И наша страна, сначала Советский Союз, а теперь Россия, в силу своей величины и мощи (теперь, к сожалению, все более утрачиваемой) способна переменить не только свою участь, но и жизнь всего человечества. Простой пример: возьмем март восемьдесят пятого года. Как известно, генеральным секретарем ЦК КПСС тогда избрали Михаила Сергеевича Горбачева. И понеслось. Началась перестройка, в результате которой мы имеем, что имеем. А если бы к власти тогда пришел кто‑то более консервативный? Не склонный к новациям? Устремленный на сохранение статус‑кво? К примеру, Гришин или Романов? Совершенно понятно, что изменения в Советском Союзе все равно бы случились — просто потому, что нежизнеспособная это была конструкция и явно доживала последние дни или годы. Однако какими бы стали модификации, когда бы к власти дорвался консерватор? Возможно — в итоге более обвальными, тяжелыми, кровавыми. А возможно, наоборот — более разумными и постепенными. Или другой момент, опять‑таки из нашей, российской истории. Что, если бы в августе девяносто первого путчисты отдали бы приказ штурмовать Белый дом и расстрелять сопротивление во главе с Ельциным? Ясно, и тогда бы история нашей страны (да и всего человечества) потекла иным путем. А вот другой эпизод, тоже нашенский и, казалось бы, на первый взгляд, особого отношения к судьбам Родины и мира не имеющий. Четвертого октября пятьдесят седьмого года мы запустили первый спутник. А если бы, представим, не было на свете Сергея Павловича Королева? Уморили его в сталинских застенках, например? Тогда бы, совершенно ясно, наш спутник не полетел — только такой пассионарий, как Королев, устремленный к звездам, мог убедить руководство страны, что он нужен. Не было бы пропагандистского шума по этому поводу, не отправился бы первым в космос Гагарин. Наверняка пионерами стали бы американцы — не спеша принялись осваивать ближний космос в начале шестидесятых. Но на Луну бы не полетели — зачем им та Луна, если не хочется утереть нос Советам? А Советский Союз, в свою очередь, не получил бы мощной пропагандистской подпитки в виде собственных космических успехов и, возможно, благодаря этому стал бы разваливаться не в конце восьмидесятых, а гораздо раньше…

— Так, старый говорун, — спросил спускающийся по лестнице олигарх, — ты все наши тайны успел выболтать?

— Большую часть, — усмехнулся Иван Степанович.

— Поэтому пора теперь нашей гостье отвечать на вопросы. Кви про кво, как говорится. Вопрос первый. — Он встал ровно напротив Вари, заглянул ей прямо в глаза своими немигающими окулярами и вопросил: — Отчего погиб майор Василий Буслаев?

Чего‑чего, а подобного поворота Варя не ожидала. Пролепетала:

— А откуда вы знаете?

— У нас есть свои источники информации.

Кононовой почему‑то показалось, что надо быть с олигархом откровенной. Может, не до конца, не до донышка, но в общих чертах.

— С ним случился сердечный приступ. Неожиданный обширный инфаркт миокарда.

— С чего вдруг?

— Он пытался задержать одного гражданина.

— Что за гражданин? Почему задержать?

— Странный тип, обладающий, возможно, паранормальными способностями.

— Его зовут Елисей Вячеславович Кордубцев?

— Вот кто, интересно, вас снабжает информацией?

— Значит, правда, — удовлетворенно хмыкнул миллиардер. — И правда то, что вы этого Кордубцева до сих пор не нашли.

— А вы почему им интересуетесь?

— Меня все странное, таинственное и загадочное интересует — ты разве не поняла, пташка моя? Ладно, поешь ты складно и, кажется, правдиво. Тогда — услуга за услугу: продолжайте дальше свою повесть, эль профессоре.