Успеть изменить до рассвета

— Пока не время. На самом деле мы ничего не знаем — что происходит, почему и как. Вы ведь знаете критерий того, что является научным открытием: его можно повторить в любом месте, при любых условиях. А мы пока, по сути, ничего не добились. Мы в точности не можем предугадать, переселится ли в данном конкретном случае душа человека или нет. («Душа», позвольте мне употреблять этот термин, или, если хотите, я могу использовать «сущность».) Иной раз бывали случаи, когда с испытуемым после введения сыворотки не происходило ничего. И почему случались эти неудачи, мы тоже не знаем. А еще мы не знаем, куда конкретно отправится «сущность». Сколько она там пробудет. Когда вернется. А если НЕ вернется, то почему. Мы, по сути, ничего не знаем. Мы только накапливаем первый эмпирический материал и ничего не можем объяснить с помощью более‑менее связной теории. Мы в самом начале пути. Пока все, что мы имеем, это формула сыворотки, вызывающей путешествие во времени, да лежащие в сейфах отчеты первых «тайм‑тревеллеров» — мы их так между собой условились называть.

— Итак, приглашение к путешествию.

Последнюю реплику произнес не профессор, а магнат Корюкин. Он как раз спускался сверху, донельзя чем‑то довольный и самовлюбленный. В руке он нес небольшой пластиковый контейнер серебристого цвета — в таких обычно перевозят‑переносят из лаборатории в лабораторию пробирки с анализами крови.

— Не хотите ли попробовать? Мы не тебя конкретно, Варя, имеем в виду, а структуру, которую ты представляешь. Или, если говорить более широко, Россию‑Расеюшку. У нас ведь сейчас какая эпоха на дворе? Открытости и сотрудничества, что бы ни говорили разные недруги, стремящиеся обратить время вспять и снова вернуть нас ко временам холодной войны. Поэтому — вот, в качестве жеста доброй воли.

И олигарх театрально откинул крышку пластикового контейнера. Он почти весь был пуст — за исключением трех ячеек, которые занимали три закрытые пробками пробирки с одинаковой по цвету темно‑коричневой жидкостью.

— Прошу! Наша тайм‑мэшин, или тайм‑серум[15]

, как мы тут ее договорились именовать. Владейте. Используйте. Без каких‑либо условий и контрибуций.

— Настоящая сыворотка?

— Фу, Варвара, не такого примитивного вопроса я ждал от тебя. Попробуй — узнаешь.

— Я не могу поверить, что вы нам ее даете! В обмен на наше молчание?

— Да. Я мог бы потребовать с вас обещания, что вы по результатам испытания всех трех образцов предоставите нам с профессором подробнейший отчет. Но я отлично понимаю, что ты, Варвара, не уполномочена на подобные пропозиции, поэтому я просто выражаю надежду, что ваша сторона по результатам экспериментов поделится с нашей стороной данными этих опытов.

— Никаких особых условий хранения и использования, — вклинился профессор, — у тайм‑серума нет. Перевозите в ручной клади. На случай, если возникнут вопросы у службы авиационной безопасности, дадим вам соответствующий сертификат. Использовать — обычный внутримышечный укол. Только надо иметь в виду: немедленно после укола тело человека впадает в кому. Нуждается в постоянном квалифицированном уходе. А вот в какой момент возвратится из странствий его душа и возвратится ли вообще, никаких гарантий мы дать не можем.

— Что, не ждала? — ухмыльнулся олигарх. — Не думала, что так все просто? Р‑раз — и возвращаешься в Москву с невиданным открытием! Да твой самолет на подлете должен, как Гагарина, почетный конвой из семи истребителей сопровождать! Мотоциклисты вокруг лимузина, дети повязывают тебе галстук почетного пионера, вечером салют из двадцати девяти, по числу прожитых тобой лет, орудий.

— Вы так развеселились, как будто совершили удачную сделку, — заметила Варя.

— А как же! Конечно! Вы ведь обещали меня по уголовным делам, с Сырцовым связанным, не привлекать! Еще бы! Теперь уж точно в узилище не потянете, не будете мне своими глупыми экстрадициями мешать из страны в страну ездить. Бери, дорогая Варвара, и помни мою доброту. Вот сертификаты для вывоза, разумеется, настоящие. А это, — он протянул плотный кусок картона с химической формулой, — тот волшебный ключик, благодаря которому ваши первые «тайм‑тревеллеры» смогут вернуться домой. Или вы назовете их по‑своему? «Временавты» какие‑нибудь? Ради бога, не надо, ужасно звучит!

Варя встала с дивана. Она была оглушена, в какой‑то момент ей даже показалось, что сейчас, ха‑ха, ей скажут: сюрприз, улыбнитесь, вас снимала скрытая камера. Но кроме дурашливости Корюкина — непонятно, чем вызванной, — ничто на это не указывало. Зверски серьезным и даже грустным выглядел профессор Рябчинский — словно расставался с любимым детищем, причем навсегда. Однако сам антураж и обстоятельства встречи — столкновение в Центральном парке, загородный особняк на берегу океана, шантаж с ее стороны — не позволяли думать, что розыгрыш возможен. И к чему он здесь?

— Давай, Варвара. Не смею тебя больше задерживать. Тебе еще в Москву лететь, докладывать о сумасшедшем, непредвиденном результате своей акции.