Успеть изменить до рассвета

— Может быть, у нашей гостьи появились вследствие моего рассказа вопросы?

— Появились.

— Задавайте.

— Я вас опять оставлю, господа. Вы, Иван Степанович, имеете все полномочия, — и магнат снова поднялся по лестнице куда‑то наверх.

Нет, Варя не стала спрашивать, на что имеет полномочия «дважды доктор». Подумала, что время дойдет и до этого. Спросила то, что планировала:

— А тот, кто в прошлое отправляется, может только в тело родного отца вселиться? Не деда, не прадеда, не пращура какого‑нибудь с алебардой или пращой?

— Пока да. Механизм нам непонятен, но дело обстоит именно так.

— И, вы говорите, путешественник во времени (можно его так называть?) всегда в девяностых годах оказывался?

— Именно так. От восемьдесят девятого до девяносто восьмого года.

— Почему? Вы не проверяли?

— Есть одна гипотеза. Домысел. Ничем фактически не подтвержденный.

— И?..

— Я уже говорил: то время, начало девяностых, было судьбоносным. Тектонические сдвиги. Менялась жизнь. Разрушили Берлинскую стену. Рухнул коммунизм. Кончилась холодная война. Есть предположение, что почему‑то именно годы перемен путешественников во времени притягивают.

— А как же наш футболист Сырцов? Он ведь в конце пятидесятых оказался. Попал, если я не ошибаюсь, прямиком в октябрь пятьдесят шестого.

— Его родной отец, футболист Стрельцов, из того времени был.

— Но Стрельцов, если я не ошибаюсь, до девяностого года дожил. Почему не в конце восьмидесятых очнулся в его теле наш Игорек?

— У меня нет объяснения данному феномену. Разве что аналогичное: середина пятидесятых — время мощных перемен. По крайней мере, там, где жил футболист, — в Советском Союзе. В феврале пятьдесят шестого, если помните, Хрущев открыто осудил Сталина. Началась оттепель. Страна наша, СССР, постепенно открывалась миру. В Москву первые иностранцы прибыли — фестиваль. И спутник, спутник… Вы помните, о чем я говорил? Какие‑то, возможно, существуют флуктуации, которые притягивают души путешественников во времени. Типа, «блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые». Впрочем, это пока всего лишь рабочая гипотеза.

— И у вас, — с улыбочкой уточнила Варя, — нет такого таймера, как в фильме «Назад в будущее», — хочу оказаться в пятом ноября пятьдесят пятого года?

— Увы, ничего подобного.

— То есть где конкретно в прошлом человек появится, предсказать невозможно?

— Именно так.

— А на животных вы свою технологию тестировали?

— С ними ничего не получается.

— Почему?

— Можем только гадать. Рабочая версия: у них нет души.

— А люди, которых вы в прошлое посылали, кто они?

— Все добровольцы. Всего их было семь человек. Двое пока из своего путешествия не вернулись. Тела их находятся в специальном отделении в госпитале, за ними обеспечен постоянный уход. Где пребывают их души, мы можем только догадываться. Двое «путешественников» так и не вышли из комы. Трое вернулись в итоге в свои тела, сейчас они более‑менее здоровы.

— «Более‑менее» это значит что?

— Если человек проводит в коме от двух до шести месяцев — а именно так оно и было в этих трех случаях, — это неизбежно влияет на состояние их тел.

— Тел? А душ?

— Путешествие во времени — стресс, конечно, сильный, но, насколько я могу судить, с головами путешественников все в порядке.

— Вы ведь из России?

— Да, жил и работал в СССР, потом в Российской Федерации до две тысячи пятого года. Сначала мистер Корюкин финансировал наши работы там да других своих друзей‑олигархов подтянул. А потом, когда он решил уехать, он и меня убедил.

— Кто же они, эти испытатели вашей, с позволения сказать, «машины времени»?

— Все добровольцы. Мой босс хорошо им платит. Все, кстати, выходцы из бывшего СССР.

— Почему?

— Я напомню: всем им, оказавшимся в прошлом, следует там найти тогдашнего‑меня. Меня — из девяностых. Довольно трудно это сделать НЕ русскоязычному товарищу, далекому от наших реалий. Поэтому — да, все наши.

— Вы не дурачите меня?! — почти отчаянно воскликнула Варя. — У меня голова кругом идет!

— Но вы же сами пришли к нам с этой историей о футболисте Сырцове, сыне Стрельцова, и его видениях!

— Вы держите в секрете свои опыты. Почему вы не публикуете их? Вы ведь вроде в открытом обществе живете?