Утешение философией

1. Затем она помолчала немного и, снискав мое внимание скромным безмолвием, начала так: — 2. Если я вполне поняла причины и свойства твоей болезни, ты изнываешь от желанья и тоски по былой Фортуне; настолько она перевернула твою душу, потому что, как тебе мнится, переменилась. 3. Ведомы мне многообразные этого чудовища притворства и с теми, кого она стремится обмануть, приятельство столь нежное, что нежданно ею покинутые погружаются в несносной скорби. 4. Если ты вспомнишь ее природу, нравы и заслуги, поймешь, что ничего прекрасного ты в ней не обрел и не потерял; но думаю, мне не много надобно труда, чтобы ты восстановил это в памяти. 5. Ведь и в ту пору, как она еще была с тобою и еще ласкала, ты обыкновенно нападал на нее с мужественными речами и порицал ее доводами, из нашего святилища вынесенными. 6. Однако всякая внезапная перемена в делах сопряжена с неким волнением духа, потому и случилось, что даже ты ненадолго утратил невозмутимость. 7. Но приспело время почерпнуть и вкусить кое-что мягкое и приятное, что, проникнув внутрь, проложит путь более сильному питью. 8. Пускай же поможет убедительность сладостной риторики, которая лишь тогда движется верной стезей, когда не отступает от наших наставлений и когда музыка, в доме нашем рожденная, ей вторит то легкими, то торжественными ладами.

9. Что же, о человек, в печаль и плач тебя повергло? увидал ты, я думаю, нечто новое и необычное. Ты мнишь, Фортуна к тебе переменилась: ошибаешься. 10. Нрав ее всегда таков, такова природа. Напротив, она соблюла по отношению к тебе в самой своей переменчивости свойственное ей постоянство: такою же была она, когда тебя ласкала, когда прелестями мнимого счастья тебя дурачила. 11. Ты открыл двоякий лик слепого божества: та, что доныне укрывается от других, сделалась тебе вполне ясною. 12. Если ты ее ценишь, применяйся к ее нравам и не жалуйся. Если вероломства ужасаешься, презри и отвергни ее, ведущую пагубные игры: ведь та, что ныне причиняет тебе столь великую скорбь, должна бы быть причиною спокойствия. Ушла от тебя та, от чьего ухода никому и никогда нельзя защититься. 13. Или дорого ты ценишь счастье, имеющее исчезнуть, и любезна тебе Фортуна присущая, но не сулящая верности и уходом своим приносящая печаль? 14. Если же нельзя ее удержать по твоему желанию, а улетая, она оставляет за собою несчастных, что такое ее летучесть, если не знак грядущего несчастья? 15. Ведь недостаточно видеть то, что пред глазами: благоразумие мерит конец вещей, а одинаковая в том и другом жребьи изменчивость внушает не страшиться угроз Фортуны и не желать ее ласкательств. 16. Наконец, тебе следует равнодушно сносить все, что творится на поле Фортуны, если единожды склонил шею под ее ярмо. 17. А если б ты хотел предписать закон, когда оставаться и когда уходить, той, которую добровольно избрал себе госпожою, разве бы не сделался несправедлив и не отягчил нетерпением жребий, которого изменить не можешь? 18. Если ветрам предаешь паруса, не туда движешься, куда стремится желанье, но куда дуновение гонит; если нивам вверяешь семена, должен соизмерять годы урожайные с бесплодными. Ты отдался правлению Фортуны: надобно приноровляться к обыкновениям госпожи. 19. Ты же, напротив, силишься удержать напор крутящегося колеса?{57} но, из всех смертных безрассуднейший, если начнет она останавливаться, случайностью быть перестанет.

I

Когда рукой надменною вратит жребьи{58},Когда, с Эврипом буйственным сходна{59}

, реет,Крушит, свирепая, царей, досель грозных,И побежденным поднимает лик лживо.

5 Не внемлет бедным, на слезу глядит хладно,Встречает причиненный ею стон смехом.Вот игрища ее, вот сил ее проба,

Великое являет всем она чудо:Счастлив и сломлен смертный в час один зрится.

II