Утешение философией

1. Но я хотела бы немного побеседовать с тобою словами самой Фортуны; ты же примечай, требует ли она того, что надлежит ей по праву. 2. Почему ты, человек, преследуешь меня каждодневными пенями? какую я тебе нанесла обиду? какие у тебя отняла блага? 3. Пред любым судьей веди со мной тяжбу о владении богатствами и чинами, и если докажешь, что хоть что-нибудь из них принадлежит смертным, я охотно соглашусь, что то, чего ты требуешь вернуть, было твоим. 4. Когда из материнской утробы произвела тебя природа, я прияла тебя, не имеющего никаких средств и беспомощного, тешила моим богатством и — из-за чего я тебе ныне несносна—благосклонная и чуткая, воспитала с великою щедростью, окружив всяким изобилием и блеском, что в моей власти. 5. Теперь мне угодно отвести мою руку: будь мне признателен, ибо пользовался чужим; у тебя нет права пенять, будто ты потерял что-то безусловно свое{60}. 6. Отчего же ты стонешь? Богатства, почести и прочее в этом роде—под моей властью. Служанки знают госпожу: со мною приходят, по удалении моем отступают. 7. Смело утверждаю: будь твоим то, чего потерю ты оплакиваешь, ты бы никак не мог его утратить.

8 . Ужели мне одной запретят блюсти мои права? позволено небу являть ясные дни и прятать их в темных ночах, позволено году то увивать лицо земли цветами и плодами, то тучами и стужами туманить; дано морю право то ласкать пространною гладью, то вздыматься бурями и валами: меня же ненасытная людская алчность обяжет к постоянству, моим нравам чуждому? 9. Вот наша сила, вот игра, в которую мы играем мы беспрестанно: вращаем колесо стремительным круженьем, радуемся, превращая низшее в высшее, высшее в низшее. 10. Взойди, если угодно, но с тем условием, чтобы не считал ты себе обидою спуститься, когда потребует этого порядок моей игры.

11. Разве ты не знал моих нравов? не ведал, что Крез, царь лидийцев, немногим раньше страшный Киру, а чуть позже — жалкий, был предан пламени костра и спасен ливнем, посланным небесами?{61} 12. Разве от тебя ускользнуло, как Павел проливал слезы сострадания над бедствиями царя Персея, им плененного?{62} О чем стенает вопль трагедий, как не о Фортуне, произвольным ударом крушащей счастливые царства?{63} 13. Неужели ты в юности не выучил, что две урны, одна со злом, другая же — с благом, лежали на Юпитеровом пороге?

{64} 14. Что если тебе обильней досталось от той, что с благом; что если не вовсе я от тебя отступила; что если сама моя переменчивость дает тебе справедливую причину надеяться на лучшее? Итак, не изнывай душою и, коль скоро пребываешь в общем для всех царстве, не притязай жить по своим законам.

II

Если б, сколько песка бурный вращает понт{65}Под стремительным ветром,Сколько блещет светил, на небесах в ночиЗвездоносной явившись,

5 Столько лило богатств, не отводя руки,Изобилье из рога,Все бы не преставал жалобам род людскойПредаваться плачевным.Хоть внимает мольбам с благоволеньем бог,

10 Расточающий злато,Пышной хоть он дарит алчного почестью —Все им мнится ничтожно,Но, добычу пожрав, хищность свирепаяСнова зев разверзает.15 Есть ли в свете узда, чтобы неистовым

Вожделеньем владычить,Если, щедрых даров полная, все ж горитОбладания жажда?Ввек не будет богат тот, кто, дрожа, стеная,20 Мнит себя неимущим.

III

1. Если бы Фортуна так говорила с тобою в свою защиту, ты, конечно, не нашел бы, чем прекословить, но если есть что-нибудь, чем ты мог бы справедливо обосновать свою жалобу, то объяви: я дам тебе возможность молвить. — 2. На это я отвечал: — Да, прекрасны эти доводы и напитаны медом риторической и музыкальной сладости, но отрадны, лишь пока их слушаешь; у несчастных, однако, ощущенье их злополучия обретается глубже, поэтому, едва все это отзвучит в ушах, укоренившаяся печаль отягощает душу.