Утесы Бедлама

Двадцать один год и шесть месяцев. Впереди меня ждал долгий путь. Осознание расстояния утомляло настолько, что мне даже не хотелось начинать его. Даже будь он менее длинным, его все равно предстояло проделать в одиночку. Это не должно было удивлять меня. Было наглостью полагать, что у меня есть право на компаньона. Через несколько недель или месяцев я перестану печалиться. Вернется мое былое безразличие. В нем не было ничего необычного, но в тот момент оно казалось чудовищным. Я сжимал крест на четках Рафаэля до тех пор, пока на пальцах не выступила кровь.

Меня высадили у Арекипы. Корабль не мог опуститься ниже определенной высоты – древесина белого дерева не позволяла этого. Я спустился по веревке, привязанной к канатному колесу. Любой, кто видел меня с земли, мог решить, что я спускаюсь с заботливого облака, но я сомневался, что меня кто-то видел. На полях за городом никого не было. Я прошел остаток пути и оказался у дома, в котором остановилась Минна. В окне на верхнем этаже горел свет. Я долго смотрел на него, но так и не решился войти. Я спросил у бродяги, где находится ближайшая гостиница. В сезонное затишье в городе было мало пастухов, поэтому многие комнаты пустовали и предлагались за бесценок.

Часть 5

31

Цейлон, 1861 год

Когда мы встретились с Сингом на Цейлоне, у нас было пятьдесят четыре черенка цинхоны в стеклянных ящиках и три проростка белого дерева. Последние я посадил в самых холодных тенях на севере, которые только смог найти, и позже следил за ними не меньше, чем за цинхонами.

Я никогда не видел, чтобы с растениями обращались так серьезно. Вместе с остальными садовниками мы подготовили бумажные подставки, чтобы донести проросшие черенки цинхоны с их крошечными корневыми системами и нетронутой почвой. Мы посадили их, тщательно измерив мерной лентой, и убедились, что они будут расти на правильной глубине. Земля, купленная Сингом, подходила идеально, и деревья быстро росли. Я провел на Цейлоне почти год, тщательно следя за ними. Тем временем белые деревья росли, как березы. Ими занимался лишь я один. Я никому не говорил, что это за растения, но каждое утро первым делом направлялся к ним.

В конце невероятно жаркого лета я обнаружил Синга у одного из белых деревьев. Он сидел с невозмутимым видом, как человек, рожденный для азиатской погоды. После гор Бедлама здесь было невыносимо. Люди прятались от солнца, как англичане – от гроз. Белых людей было легко отличить даже со спины: мы двигались слишком быстро для жаркой погоды и уставали уже утром.

Сингу удалось купить маленький столик и чайный сервиз, расписанный лимонами. Я умирал от одной мысли о горячем чае и покачал головой, когда он поставил чайник передо мной. В долине перед нами ветер колыхал кроны молодых цинхон. Цикады начали свою механическую песню.

– Так что это такое? – спросил он. Я исключил белые деревья из своего отчета и умолчал обо всем, что произошло после того, как я сопроводил Рафаэля в монастырь. Разумеется, Синг заметил пробелы. Время в моем отчете не сходилось: я вернулся с черенками через весь Перу всего за неделю, а это было невозможно без помощи кавалерийской гвардии. Даже с ней кто-то должен был остановить меня и спросить о Мартеле и его людях, и я полностью миновал Асангаро, находившийся на три тысячи футов выше. Но Синг не стал ни о чем расспрашивать, что очень меня обрадовало. Мне не хотелось никому рассказывать о произошедшем. Думая об этом, я вздрагивал, словно мне собирались отрубить руку.

Я неуклюже сел рядом с Сингом. Несмотря на деревянный обод, мышцы ноги по-прежнему были повреждены, хотя я перестал давить на нее своим весом.

– Я расскажу вам, когда буду уверен, что эти деревья делают то, что должны делать, – ответил я.

Синг огляделся.

– Ты уже отрезал черенки от них.

Он был прав. Шесть маленьких деревцев росли рядом с остальными. Пока что все двигалось хорошо – они укоренились, – но опилки не поднимались в воздух.

– Если мои мысли подтвердятся, они будут ценными, – сообщил я. – Гораздо ценнее хинина. Я хотел спросить, смогу ли выкрасть плантацию в Гималаях.

– Для таинственного плана с неизвестным урожаем, – уточнил Синг.

– Да.

– Хорошо. Ты ведь новый любимчик Министерства. Кстати. Я с радостью передам цинхоны в руки младших садовников, если ты не против.

Я кивнул.

– Хорошо, – сказал Синг. – Чем бы ты хотел заняться дальше? – как ни в чем ни бывало спросил он. – Могу предложить каучуковые экспедиции в Африке. Исследовательские работы в Арктике, если тебе хочется сменить обстановку. А Министерство иностранных дел ищет человека, который говорит на китайском, чтобы отправить на дипломатическую службу в Японию. Оно сняло ограничения на торговлю, пока тебя не было, – пояснил Синг, когда я собрался спросить, с каких пор в Японии появилась дипломатическая служба.

– Неужели? – удивился я.

– Да, американцы обстреливали их, пока они не согласились.

– Хорошо. Тогда в Японию.

– Ты уверен? Там не будет растений.

– Я… Ненадолго. Можно?