Утоли мои печали

Первым вернулся Григорий с небольшой рюмочкой коньяка, бутылку он с собой предусмотрительно не прихватил, что бабуля сразу же просекла и хмыкнула, они обменялись понимающими взглядами, а следом за ним прибежала и Женя с бутербродом на маленькой тарелочке.

– Ну! – приподняв рюмку, провозгласила тост хозяйка скорее для себя самой: – За торжество справедливости и истины, – и твердым голосом добавила: – Спи спокойно, Петенька.

Затем одним махом выпила коньяк, отставила рюмочку, взяла с тарелочки бутерброд, с явным удовольствием откусила большой кусок и, пережевывая, обвела взглядом притихшую, как мыши под веником, родню.

– Ну, что замолчали? – усмехнулась она. – Думаете, как теперь с Гришей замириваться, верняк же ему все наследство достанется? А? – употребив современное словечко, почти весело спрашивала она.

Настаивать на ответе не стала, а доев бутербродик, вытерла руки салфеткой, промокнула губы и вмиг сменившимся тоном устало попросила:

– Гриш, проводи меня. Устала я от трагедий этих, – и протянула ему руку.

Пока Евгения Борисовна переодевала бабушку в ее комнате и устраивала в кровати, Григорий стоял за дверью и ожидал разрешения войти. Глафира Сергеевна попросила его не уходить, поговорить хотела. Помощница вышла из комнаты и пригласила:

– Заходите, ждет вас.

– Как она?

– Ничего, знаете, – прошептала заговорщицки Женя. – Даже молодцом.

– Вы что там шепчетесь! – донеслось из комнаты. – Я сама тебе скажу, как я тут!

– Ну, скажи, – усмехнувшись, предложил Григорий, войдя в комнату и закрывая за собой дверь.

– Садись поближе, – указала она ему рукой на стул у окна.

Григорий перенес стул к ее кровати, сел и взял в руки обе ладошки бабули.

– Ну и как ты? – спросил он.

– Да ничего, тебе ж Женуария доложила.

– Это хорошо, – улыбнулся он и осторожно поинтересовался: – Ты знала кто? Тебе Марьяна сказала?

– Нет, я сама попросила ее не говорить.

– Сильно расстроилась? – все осторожничал вопросами внук.

Она помолчала, обдумывая что-то, потом вздохнула тяжело, выдохнула, посмотрела на него и принялась объяснять:

– Он наш первый с Петенькой внук. Долгожданный. Столько счастья было, когда он родился. А через три месяца у Алевтины родилась Марина, и мы их обоих баловали и тетешкались с ними одинаково. Всех своих пятерых внуков мы баловали с Петей, не делая между вами разницы во внимании и заботе. Потакали, конечно, во многом, но никогда не отделывались ни от вас, ни от детей своих деньгами и подарками: всегда все вместе, семьей. Всем внимание и забота, и все свободное время Петя посвящал детям и внукам, многому учил, занимался ими, книжки читал. В любые поездки, отпуска на море всегда со всей детворой выезжали, ты ж помнишь, целым табором. Все вместе, все в любви росли. Но и вседозволенности детям никогда не позволяли, нормам и правилам жизни учили и наказывали, если заслужили. И смотри, как получается, – Костик хороший человек вырос, достойный, и ученый сильный, а родной его брат – убийца деда. Марина, та в мать пошла: такая же фифа с претензиями и запросами, да и Игорь современный мальчик, которому, кроме себя, мало кто интересен. Может, пройдет, но я сомневаюсь. А ты вот такой получился: сильный, умный, ответственный, ученый хороший, и мужчина настоящий.

– Перебор какой-то, – усмехнулся Григорий.