Утраченное искусство воспитания. Чему древние культуры могут научить современных родителей

Но в Танзании я ни разу не увидела ни единого случая поведения, хоть отдаленно напомнившего бы о Веруке. На Юкатане тоже, кстати. Да что уж: в обоих местах я видела совершенно обратное. Местные дети гораздо меньше хнычут, капризничают и кричат, чем западные. Они внимательны к окружающим, стремятся помогать друзьям и семье, уверены в себе, пытливы и предприимчивы.

Я далеко не первая, кто заметил подобный парадокс. О нём писали многие антропологи, психологи и журналисты. Писательница Элизабет Маршалл Томас, живя с охотниками-собирателями джухоан в пустыне Калахари, красноречиво подытожила эту мысль: «Свободные от разочарований или беспокойства… дети-джухоан были мечтой любого родителя. Никакая культура не смогла вырастить лучших, более умных, более симпатичных и более уверенных в себе детей»

(8).

Так что же получается? Почему жизнь без наказаний и правил у хадзабе приводит к появлению уверенных в себе детей, а в нашей культуре ее связывают с избалованностью и эгоизмом?

Ответ явно простым не будет. Ребенок подобен бутылке вина – ее содержимое зависит не только от того, что делает винодел (т. е. родитель) во время процесса ферментации (т. е. воспитания), но и от среды, в которой выращивается виноград (т. е. ценностей сообщества). Тем не менее один фактор кажется особенно важным для воспитания уверенных в себе и добрых детей: юные хадзабе не просто свободны и независимы; им предоставлена автономия. А это существенно меняет дело.

* * *

Я выросла в маленьком поселке, расположенном между Голубым хребтом и пригородами округа Колумбия. В общем у меня было типичное американское детство (включая все сопутствующие конфликты и гнев). В этой местности конных ранчо и кукурузных полей мы жили на обсаженной деревьями улице, которая заканчивалась тупиком. Дети носились туда-сюда по черной мостовой маленькими «байкерскими бандами», а подростки играли в агрессивный футбол прямо у нас во дворе. Если я была не в школе, жизнь вращалась вокруг одного – приключений. Летом я просыпалась, съедала миску хлопьев, залезала в шорты, сделанные из обрезанных джинсов, и вылетала на улицу. И мне это очень нравилось! Я любила обследовать ручей за нашим домом, часто босиком и в купальнике. Если мы, дети, хотели есть, то шли через коровье пастбище к ближайшему круглосуточному магазинчику и покупали самые большие хот-доги.

Мама не знала, где я бродила с утра, пока не приходило время ужинать. И казалось, что ее это никогда особо не заботило. Она никогда не приглашала, стоило мне вернуться, помогать разбирать сумки с продуктами или складывать белье. И я сама уж точно не искала способов включиться в дела. Сидя на обочине возле продуктового магазина и жуя хот-дог, я ни разу не подумала о том, чтобы захватить молока или хлопьев на завтрак. Я была независима – о да. Но я не была автономна. По крайней мере, точно не так, как Бели.

Автономию и независимость легко спутать. Перед написанием этой книги я определенно думала, что это одно и то же. Но на самом деле это две концепции с принципиально разными значениями. Именно это различие поможет понять, как родители из числа охотников-собирателей воспитывают столь самостоятельных и добрых детей. Оно также будет ключом к самой сути стиля воспитания, не предполагающего контроля, но построенного на таком сотрудничестве с ребенком, которое делает отношения гладкими, убирая из них всякую тревожность.

Разница между автономией и независимостью состоит в наличии связи. Независимость – это отсутствие потребности в посторонних влияниях. Независимый ребенок живет как одинокая планета. Он разобщён со всем сущим. У него нет обязательств перед семьей или сообществом. Впрочем, семья и сообщество ничего от ребенка и не ожидают. Независимость – это бродячий городской кот, который не подчиняется никому, кроме самого себя, или 10-летняя Микаэлин, разгуливающая босиком у ручья в жаркий летний день.

И это точно не Бели из Танзании и не Анжела с Юкатана.

Дети-хадзабе и майя имеют огромное количество обязательств по отношению ко многим – старым, молодым, родным, близким, далеким (и ко всем остальным) – и со всеми ними связаны. И эти связи активны почти в каждый момент жизни. Даже когда дети катаются на велосипедах по деревне или карабкаются по валунам далеко от дома, переживая такие же приключения, что и я, они по-прежнему едины со своими семьями и сообществами, они – их важная часть. Эти дети – не одинокие планеты. Они принадлежат Солнечной системе, вращаются друг относительно друга и приобретают устойчивость от взаимной гравитации.

Разница между автономией и независимостью состоит в наличии связи. Независимость – это отсутствие потребности в посторонних влияниях. Автономия – это огромное количество обязательств по отношению ко многим и крепкая с ними связь, которая не прерывается ни на мгновение.