Утраченные звезды

— Этот ручей — граница между областями, тут мы уже на нашенской стороне, вон до того взгорка доедем, а там, в леске перекусим, а то скажешь, что хозяйка и обедом не покормила, — громко рассмеялась и будто ненароком ткнулась головой в Петрово плечо, потом ответила на его вопрос:

— О прежней жизни что говорить? Ежели честно сказать, то жили мы тогда без всяких больших забот, за что сейчас демократы осмеивают ту нашу беззаботную жизнь, вроде как ненатуральную. А ведь в той именно жизни у нас все было, и для нас, и для детей, и для стариков, и все впереди было твердое и основательное. Но ведь не мы ее, ту нашу жизнь, развалили и взялись переиначивать. Новую жизнь, какую сейчас имеем, мы и нарочно не выдумали бы для себя, простых людей. Все наделали власти, а нам остается только приспосабливаться к обстоятельствам, чему в советское время мы, между прочим, не учились, — приспосабливаться! Каждый жил своим честным трудом. А нынче надо приспосабливаться, иначе по миру пойдешь, а кусочки по советской привычке не в моде.

Петр с некоторым удивлением взглянул на хозяйку машины, помолчал, потом сказал:

— Послушать тебя — удивительная речь для новой предпринимательши. Вроде бы прилично встроилась в новую общую струю.

— Вот именно — встроилась, но вынужденным порядком, а не естественным образом. Вынужденный капиталист, — расхохоталась Анастасия. — Это ведь тоже в некотором роде изнасилование, а от него какая сладость? — и двумя руками уцепилась за руку Петра, прижимаясь к нему.

К правой стороне дороги доверчиво прилегла небольшая мирная деревенька, укрываясь от посторонних глаз уже роскошной зеленью деревьев. За деревней машину сразу рвануло вперед под горку. Солнце стояло в полуденной поре, ярко освещая зелень озими, и через боковое стекло слепило Петру глаза, он подвинулся в угол кабины, отворачиваясь от солнца.

— Что ты, Петр Агеевич, жмешься от меня? — смеясь, заметила Анастасия, от нее, действительно, тянуло жаром плотного сильного тела.

— Напротив, поворачиваюсь, чтобы ловчее на тебя смотреть, — отшутился Петр, впрочем, за всю обратную дорогу ни разу на нее не взглянул.

Помолчали, потом Анастасия продолжила начатый разговор о жизни:

— Предпринимательша, говоришь… Какая, к черту, предпринимательша?.. В той, советской жизни все было как-то беззаботно, а в нынешней надо все ловить: время, момент — лови, неожиданно подвернувшуюся возможность — лови, чью-то простоту — лови, чей-то зевок, нерасторопность, незнание, какую-то чужую слабость тоже лови и все прочее и прочее, даже людскую безвыходность в жизни лови в свою пользу, причем ловить надо сходу, как спортсмены говорят — стрелять навскидку.

— Ну и что же, получается? — с удивлением спросил Петр. В его понятии то, о чем сказала Анастасия, означало урвать за чужой счет, — это было не в характере простого честного труженика, всю прошедшую жизнь трудившегося на общее благо.

— Нет, конечно, поспешно ответила Анастасия, — для такого выискивания времени нет. Как видишь: самим за сахаром ездить, самим торговать, — ограниченность одним узким делом — чисто для выживания. Вот если бы все сделать по другому, я бы сумела развернуться…

Петр посмотрел на ее лицо: на нем было выражение дерзкой решимости. И он поверил, что такая может развернуться с размахом, Дай ей только волю и освободи от мелких женских будничных дел, как в два счета будет сколочена какая-либо фирма, не мифическая с мужем и одной его машиной, а с сотней работников, с десятком магазинов и закупленных мест на рынке под вывеской "Торговая фирма Песковых и К0". Она заметила взгляд Петра, поняла значение его выражения и отозвалась:

— Что сомневаешься в моих способностях? Не похожа на представленный образ? — и вскинув голову, громко расхохоталась. Вообще она была весело настроена, очевидно, была довольна своей сахарной сделкой. Это про себя отметил Петр.

— Почему же сомневаюсь? Похожа как раз на такую предпринимательшу, которая может развернуться… Где будем сворачивать — лесом едем?

— Метров двести еще… Вот-вот съезд вправо:

На съезде Петр свернул в лес и еще несколько проехал, пока Анастасия не остановила перед небольшой поляной. Она указала, как надо поставить машину, чтобы ее хорошо можно было просматривать. Лес стоял тихий, без шорохов, только кукушка весело забавлялась сама с собою. Деревья еще не создали лиственную сень, лишь как бы набросили на голову и плечи тонкую, прозрачную светло-зеленую накидку.