Ужасный Круз

Я обернулась, чтобы встретиться взглядом с крепким мужчиной, мускулистым, как Робокоп, с подстриженными седеющими волосами и в рубашке на пуговицах, которая грозила вот-вот лопнуть. От него воняло одеколоном, которого хватило бы, чтобы утопить бобра, а рядом с ним стояла женщина с обесцвеченными светлыми волосами и в красном платье, подчеркивающем все ее достоинства.

Ее соски так выделялись сквозь одежду, что я подумала, не является ли это своего рода атрибутом моды. Конечно, в помещении работал кондиционер, но было не так уж и холодно.

Внезапно я увидела себя в этой женщине. Откровенные наряды. Выставленная напоказ сексуальность. Все это было прямо передо мной и заставило почувствовать неловкость.

– Доктор Вуттон. Давно не виделись.

Двое мужчин пожали друг другу руки. Напряжение в воздухе можно было разрезать ножом для масла.

Две вещи я знала наверняка – доктор Вуттон был тем коллегой, о котором говорила миссис Уоррен, человеком, который знал Круза, и что эти двое мужчин были не в лучших отношениях.

– Это моя жена Джослин.

– Приятно познакомиться.

Джослин протянула Крузу руку для поцелуя.

Он послушно сделал это, вечный несносный джентльмен.

– Дорогая, это доктор Костелло, парень, о котором я тебе вчера рассказывал после того, как Рамона поделилась с нами историей о том… инциденте.

Началось.

– Это Далтон. – Круз проигнорировал прохладное представление доктора Вуттона, положив руку мне на плечо. – Мы вместе учились в медицинской школе. Далтон, Джослин, это моя прекрасная спутница на этот вечер, Теннесси.

– А, спутница. Это то, как вы, дети, называете это теперь? – Доктор Вуттон захихикал.

– А как еще можно назвать ужин с подругой из одного с тобой города? – ровно спросил Круз.

– Рамона говорит…

– Рамона ищет сенсацию, – сказал Круз. – Серьезно, Далтон. Я думал, сплетни – это ниже твоего достоинства. Мы больше не в детском саду.

Джослин предложила вместе выпить, и оба мужчины были слишком вежливы, чтобы указать на то, что это ужасная идея, так что теперь мы сидели, потягивая напитки.

В баре не было свободных мест, поэтому мы выбрали круглый столик с четырьмя табуретами у столов с рулеткой. Лично я считала, что соски Джослин заслуживают отдельного табурета. Они тоже были увеличены?

Я села напротив нее, а Круз – напротив Далтона.

Я решила, что сейчас не самое подходящее время признаваться Крузу в том, что я выпила три коктейля, о которых он не знал, пока играл в блэкджек, и что я уже вплотную подошла к границе «пьяна в стельку».

Джослин не переставала раздевать Круза взглядом, в то время как Далтон в самом деле пожирал меня глазами.

Были ли они свингерами?

Не берусь судить, но я бы ни за что не стала участвовать в подобной затее с этой звездной парочкой с сосками.

Я решила выпить того же вина, что и Джослин, в то время как мужчины предпочли виски. Мне пришло в голову, что я, наверное, должна прекратить пить, но это был мой первый реальный опыт с алкоголем. Какая жалость, учитывая, что мне было около тридцати, но зато правда. Похоже, это в целом была поездка за новым опытом.

– Где сейчас работаешь? – спросил Круз у Далтона, явно пытаясь направить разговор в более безопасное русло.

– Я пластический хирург в Гринвилле. В клинике пластической и реконструктивной хирургии «Грин Вью».

Это объясняло, почему в его жене столько пластика, что можно слепить промышленный мусорный бак.

– Здорово. Ты к этому стремился.

– А как насчет тебя? Слышал, ты все-таки согласился на должность своего старика? – Далтон зачерпнул кубик льда из своего стакана с виски и раздавил его зубами. – Думал, ты изменил свое решение?

Круз застыл на месте. На его губах все еще играла добродушная улыбка, но я могла сказать, что внутри него что-то изменилось.

– Я колебался полминуты. Но, знаешь, мне нравится Фэйрхоуп.

Далтон сделал глоток виски. На заднем плане играла песня «The Gambler» Кенни Роджерса.

– Я помню, ты говорил, что этот городок вызывает у тебя слишком много мрачных воспоминаний.

Я не смогла удержаться от совсем не женского хихиканья.

– Мрачных воспоминаний? – переспросила я. – Круз был и всегда будет путеводным светом Фэйрхоупа. Думаю, его единственное неприятное воспоминание – это рождение, и то только потому, что в этот момент люди ластились к нему двадцать четыре часа в сутки и он устал от восхищения.

Далтон перевел взгляд на меня, расценив это как прямое приглашение ответить моей груди.

– Это я тоже слышал. Но он рассказывал что-то о бывшей и о том, что что-то пошло не так. Последний раз, когда я разговаривал с нашим мальчиком, он сказал, что ищет работу в Шарлотсвилле. Это было до того, как мы закончили медицинский.

– Бывшей? – Я повернулась к Крузу, нахмурившись. – Какой бывшей?