Ужасный Круз

За ними сидели только люди от семидесяти пяти и старше, и казалось, что нужно полагаться исключительно на удачу, которой, как я знала, у меня не было.

Кроме того, мне важно было получить контроль над ситуацией или хотя бы иллюзию контроля.

Мой взгляд сразу же переместился на столы для блэкджека и рулетку. В них было что-то откровенно зловещее. Какая-то магическая сила заставляла людей выглядеть особенно встревоженными и нервными, когда крупье выкладывал карты на столы.

Я почувствовала, как рука Круза коснулась моей, и меня снова пробрала дрожь. Я должна была быть осторожной. Мои запреты рядом с ним уже ослабли.

Он стоял и смотрел в ту сторону, что и я.

– Я думаю, тебе понравится блэкджек.

– Почему? – спросила я.

– Непринужденные правила, низкая ставка и быстрый темп. Ты – девушка, любящая приступать к делу сразу. Тебе понравится.

– Я не знаю, как играть.

– Именно для этого я здесь.

Он взял меня за руку и потянул вперед, к одному из бархатно-зеленых столов с картами и фишками. Крупье быстро улыбнулся нам, раздавая игрокам карты, и я внимательно следила за руками каждого, пока губы Круза нежно касались моего уха.

Желание прорвалось сквозь кожу, вены и кости. Внезапно все, чего я хотела, – это прижаться к нему и испить, как изысканное шампанское. Он снова разбудил вулкан.

– Вот в чем суть. Каждый игрок хочет обыграть крупье, то есть вы играете не друг против друга, а против вон того человека. Способ сделать это – приблизить счет как можно ближе к двадцати одному, но не превышая его.

Мои соски напряглись от его хриплого голоса, но меня совершенно не интересовала игра, я была полностью поглощена ощущением его тела, прижатого к моему.

Вчерашние короткие поцелуи оставили меня бездыханной, и теперь, полупьяная и полностью возбужденная, я хотела всего Круза Костелло.

– Стоимость туза ты выбираешь сама: один или одиннадцать. Карты с персонажами – десять, а любая другая карта – прямая ее стоимость. Пока понятно?

– Ага.

Я не запомнила ничего из того, что он только что сказал.

Что-то про стоимость. Меня занимало только то, как он пах, как его губы двигались по моей ушной раковине, и тяжесть его руки, касающейся моей.

Круз продолжил рассказ о ставках, перетасовке и сокращении, раздаче, разделении пар, удвоении и натуральных коэффициентах.

Я успешно блокировала каждый кусочек информации своим крошечным мозгом, вместо этого сосредоточившись на ритме дыхания и думая о том, что произойдет, если я потрусь о него.

Заметка для себя: не думать на пьяную голову. У тебя это плохо получается.

Круз сыграл пару раундов, терпеливо повторяя объяснения, хотя я знала, что это раздражало мужчин вокруг нас и развлекало женщин, сидящих рядом с ними.

Я энергично кивала, подзывая официанток и заказывая все новые и новые коктейли, когда он отворачивался. Я никогда не напивалась на людях. Вообще-то я и в одиночку выпивала не больше пары бокалов.

Я залетела еще до того, как узнала про удовольствие от выпивки, а напиваться после рождения ребенка казалось неразумным, если не совершенно невозможным. Даже если бы я захотела, возможности не было: я больше не училась в школе и поэтому не тусовалась со своими одноклассниками. Пить в одиночку во время кормления грудью? Нет, даже в самый худший день.

Это означало, что теперь, в зрелом возрасте двадцати девяти лет, я наконец-то поставила галочку в своем списке того, что нужно успеть сделать за жизнь, и вдрызг напилась.

Круз не знал, сколько я выпила.

Он был слишком поглощен игрой и объяснением ее мне. К тому же у меня неплохо получалось держать коктейли под столом и ловко пользоваться соломинкой.

В общем, мое умственное развитие было таким же, как у подростка.

Потрясающе.

Когда пришла моя очередь играть, я доказала, что талантлива не только как преступница моды и ужасная официантка, и проиграла три сотни его баксов в трех играх подряд.

Это было быстро и безболезненно, поскольку я понятия не имела, что делаю, и медленно реагировала, когда крупье объяснял мои дальнейшие действия. Но у Круза был замечательный, ничего не выражающий вид, и он казался просто приятно удивленным, а не кровожадным и расстроенным.

– Хочешь попробовать еще раз?

Он наклонился ко мне слишком близко, чтобы я не воспользовалась этим и не понюхала его грудь. Его шея пахла невероятно. На мгновение я ослепла от ярости, когда подумала о том, что Габриэлла, должно быть, наслаждалась всем этим мужским добром в постели в течение многих месяцев.

– Ты с ума сошел? – икнула я. – Я – национальное бедствие.

– Я бы не стал заходить так далеко. Опасность уровня штата, возможно. И ты все еще учишься.

– За твой счет.

– Как я уже сказал, это моя проблема, а не твоя.

– И какая прекрасная проблема у вас на руках, а, доктор Костелло? – из-за моего плеча раздался мужской голос.