В Беловежской пуще

К вечеру из-за реки к Холынке подошла новая группа беженцев. Неожиданно со стороны Юдыча или Большой Берестовицы залаял короткими очередями ручной пулемет. Вскоре к нему присоединились автоматные очереди и приглушенные взрывы гранат. Дорога на восток оказалась отрезанной. Беженцы столпились на центральной площади села, окруженные немецкими автоматчиками.

В толпе беженцев находился человек, который своим ростом и внешним видом выделялся на фоне других. Его несколько продолговатое смуглое лицо и большие глаза под густыми бровями сразу привлекали к себе внимание. Из-под фуражки выбивались вьющиеся, черные как смоль волосы. Он стоял, как и другие, подняв руки вверх, и с любопытством рассматривал немцев, которых видел впервые. Ждал...

Вскоре в сопровождении солдат к толпе подошел немецкий офицер. Окинув победоносным взглядом перепуганных людей, он через солдата, знающего рурский язык, приказал опустить руки.

— У кого есть оружие? — прозвучал первый вопрос.

— Нету оружия! — ответили из толпы.

— Офицеры есть?

— Нет.

— Комиссары, коммунисты, евреи?

На минуту воцарилось молчание. Сбившиеся в кучу люди украдкой поглядывали друг на друга. Солдаты вытащили из толпы всех, кто был одет в военную форму. У остальных мужчин срывали головные уборы и смотрели, у кого острижены волосы.

Офицер внимательно изучал лица задержанных. Взгляд его остановился на рослом человеке со смуглым лицом и черными волосами. Немец подошел к нему и спросил через переводчика:

— Офицер?

— Нет! — ответил тот.

— Большевик, коммунист?

— Нет! — прозвучал ответ.

— Солдат?

— Нет.

— А почему убегаешь?

— Война, стреляют, страшно...

— Фамилия?

— Вырва. Ян Вырва, — быстро ответил тот.

— Русский?

— Нет, здешний.

— Откуда?

— Из Хомонтовец.

— Профессия?

— Слесарь-механик.

— Кто-нибудь тебя здесь знает? — продолжал офицер.

— Знают, — спокойно ответил тот.

Офицер что-то сказал по-немецки солдатам. Вскоре привели нескольких крестьян из Холынки.

— Местные? — спросил офицер.

— Да.

— Знаете его? — показал он рукой на Вырву.

— Знаем. Это Вырва.

— Большевик?

— Нет.

— Убирайся отсюда! — махнул рукой офицер. Солдаты проверили, нет ли у задержанного оружия, и отпустили его.

Удаляясь от толпы беженцев, Вырва ощущал на себе взгляд офицера и ждал, что ему вот-вот пустят пулю в спину. Каждый шаг казался ему неимоверно долгим. Вырва чувствовал в ботинке спрятанный в последнюю минуту партийный билет, отчетливо видел каждый камень мостовой и испытывал самый обыкновенный человеческий страх. Только за поворотом он пришел в себя. Перед ним открылась долина Свислочи. Слева за рекой у подножия песчаных холмов виднелись соломенные крыши Хомонтовец. Он зашагал в их направлении.

Густой кустарник, росший на склоне пригорка, подходил почти к самому шоссе. Широкий зеленый луг, по которому извивалась Свислочь, тянулся до самого леса, видневшегося на горизонте. Вынырнув из леса, шоссе перерезало луг и, поднявшись на пригорок, исчезало в поле.

В один из июльских дней 1941 года рано утром через этот кустарник в сторону возвышенности пробирался одинокий путник. Солнце только что выглянуло из-за леса. День обещал быть погожим. Мужчина осторожно вышел на опушку и осмотрелся. Впереди была Свислочь, вдали — лес. На шоссе царило оживленное движение. В ту и другую сторону мчались колонны автомашин и одиночные военные машины. Путник некоторое время наблюдал за шоссе, а затем, расстегнув куртку, достал бинокль. Он долго рассматривал проходившие автомашины, потом перевел взгляд на перекинутый через Свислочь мост, возле которого громоздилась сожженная или разбитая военная техника. Окуляры бинокля медленно перемещались вдоль шоссе, задерживаясь чуть дольше на брошенных в кюветах подбитых танках, орудиях, автомашинах и повозках, оставшихся от армии, в которой он сражался.

Мужчина направил бинокль на обгоревший танк, одиноко стоявший чуть в стороне от шоссе, на лугу. Ствол его пушки смотрел на Свислочь. Отчетливо были видны шершавая зеленая броня и врезавшиеся в землю гусеницы. Перед глазами путника встала картина недавнего боя, о котором в окрестных селах уже рассказывали легенды...

По шоссе непрерывным потоком тянулись отступающие части Советской Армии и повозки с беженцами. Стаи «хейнкелей», «мессершмиттов», «юнкерсов», разрезая безоблачное небо, со свистом и грохотом обрушивались на густой человеческий поток, кося людей из бортового оружия, и все вокруг превращалось в настоящий ад.

Семь дней над шоссе Белосток — Бобровники свирепствовала фашистская авиация. 28 июня 1941 года вдруг наступила, зловещая тишина. Только изредка мимо разбитых танков, орудий и автомашин, человеческих тел и конских трупов, устилавших дорогу отступления, спешили на восток небольшие группы солдат.

Вот из-за холма со стороны Белостока появились пятеро запыленных бойцов. Они шли быстрым шагом. Трое несли раненого, двое других — ручной пулемет и сумки с дисками.