В борьбе за трон

Роберт остановился поблизости от двери, пока королева слабым голосом не попросила его подойти к ней. Он не устремился исполнить этот приказ, хотя его взоры пожирали соблазнительное видение; робко, словно предчувствуя опасность или дрожа при мысли, что шорох его шагов может нарушить очарование, он подошел ближе, а так как ковер эластично сгибался под его ногами и он почти не слышал своих шагов, то ему показалось, что его несут невидимые руки.

– Подойдите к самой постели, граф Сэррей! – сказала королева. – Мне вредно говорить громко. Я нездорова, последние дни страшно потрясли меня. Вы еще сердитесь на меня, Сэррей?

Вопрос был так внезапен, так неожидан, тон его так мягок и робок, что Роберт почувствовал, как кровь закипела в его жилах; тон подходит к видению; это не была действительность, это была греза, это был сон.

– Вы не отвечаете? – уже продолжала королева, словно желая предупредить его ответ. – Это деликатно и благородно, благодарю вас. Вы могли бы только пристыдить меня; вы должны питать ко мне ненависть; я знаю, чувствую это, и эта ненависть справедлива. Несмотря на все, я велела позвать вас как единственного охранителя моих прав и безопасности. Разве это не безрассудно или даже совсем безумно? Я не в состоянии спокойно рассуждать. Скажите мне, Сэррей, как это я пришла к тому, что доверяю именно вам?

Роберт с удивлением смотрел на странно изменившуюся женщину, думая, не смеется ли она над ним. Но ее глаза глядели на него так печально, так страдальчески и с такой мольбой, что он почувствовал себя тронутым.

– Ваше величество, – сказал он, – если вы доверяете мне – это лучшее удовлетворение, которое вы могли бы дать мне!.. Ни в каком случае чувство, внушающее вам это доверие, не будет обмануто мною: я буду служить вам честно и искренне.

– Вы? – страдальчески улыбнулась королева. – Вы, которого я чуть было не велела убить? Или, быть может, это было только сном? Была ли я в полном сознании или видела все это в сновидении?

– Ваше величество! Вы были в полном сознании и не видели этого в сновидении; вы просто ненавидели того, кто помешал вашим планам, и придали значение злым нашептываниям негодяя. Теперь, когда я узнал, какую тяжелую борьбу вы выдержали, я понимаю, что жизнь какого-то пажа должна была вам представляться очень малоценной. Я понимаю вашу ненависть и горечь сердца, когда я освободился от петли и надменно торжествовал. Я оскорбил вашу гордость, выставляя себя победителем, а так как вам удалось побороть меня хитростью, то я не мог более рассчитывать на милость.

Королева посмотрела на Роберта с улыбкой, которая вызвала краску на его щеки.

– Вы глубоко проникаете в душу женщины, – прошептала она, – но все-таки недостаточно глубоко, Сэррей. Я ненавидела вас также еще и по другой причине. Я – женщина, и там, где королева требует почтения, женщина в ней требует ухаживания, льстящего ее тщеславию. Вы были свидетелем, как грубый слуга регента оскорбил меня, но не заметили моего взора, требовавшего от вас рыцарского порыва; но зато я видела, что подобный порыв тотчас же проявился, как только была обижена моя придворная дама. Сэррей, это может показаться мелочью, но такая мелочь оскорбляет глубже, чем открытая насмешка. Я не ставлю вам в вину увлечения кокеткой; но вы хотели поступить на службу к моей дочери и равнодушно смотрите на то, как оскорбляют мою честь. К тому же вы знаете еще не все. В тот день я уже и без того была в сильном возбуждении, мои нервы были болезненно настроены, и малейший пустяк мог рассердить меня.

– Ваше величество, – прервал ее Роберт, – быть может, вам представляется необходимым дать мне это объяснение, но я в нем не нуждаюсь и убежден, что заслужил вашу ненависть; объяснение тягостно для вас, а для меня постыдно.

– Но оно необходимо, – возразила королева. – Как я уже сказала вам, я принуждена просить вашей помощи. Я уже думала о том, чтобы избрать посредницей Марию Сейтон, но боюсь, что вы могли бы разгадать ее игру.

– Игру, ваше величество? Какую игру? – спросил Роберт более тоном упрека, чем с любопытством.

– Милый Сэррей, – засмеялась королева, – по этому поводу я могу дать вам объяснения только тогда, когда мы будем союзниками.

– Для союза необходимо полное доверие, ваше величество, – ответил Сэррей. – Если вам требуется какая-нибудь услуга, то в моем лице вы найдете самого послушного слугу; что же касается союза, то, прежде чем говорить о нем, я должен быть убежден, что ваше лестное предложение не является лишь приманкой, желанием возбудить мое тщеславие, над которым вы посмеетесь потом самым обидным образом.