В Буэнос-Айресе

Буэнос-Айрес просто прекрасен, по мне так это лучший город Латинской Америки, и не просто так я вытащил Слона вечером прогуляться. Это город, построенный богатыми людьми для богатых людей, он не рос из трущоб, здесь почти нет местных индейцев, все население страны — с кораблей, как они сами говорят. Потомки эмигрантов, полностью европеизированное население. Здесь метро появилось на девять лет раньше, чем в Петрограде появился трамвай, в 1898 году. Здесь архитектура начала века столь богатая, что можно снимать фильмы про Америку 30-х без декораций. Европы здесь больше чем в США или Канаде, не говоря уж о других странах Нового света. Сами аргентинцы в большинстве своем считают себя европейцами. В 1913 году валовый доход на душу населения здесь был больше чем в Германии.

Наконец, аргентинцы сами по себе красивые. Здесь намного меньше толстяков, чем в США, здесь принято следить за собой. Местные девушки просто очаровательны в большинстве своем и не стесняются показывать свою красоту — здесь принято, что женщина берет инициативу в отношениях, мужик может до сорока лет с мамой жить и это нормально. Наконец, во многих странах Латинской Америки — полно индейцев и метисов — а тут их нет совсем, только если беженцы и вынужденные переселенцы из разных стран. Здесь только потомки европейцев — и итальянцев намного больше чем испанцев. Чистая кровь. Тот, кто тут модельное агентство откроет — озолотится.

Почему же тогда Аргентина не может стать одним из столпов этого мира? На мой взгляд, тут несколько причин. Первая — первая, а потом и вторая мировые войны очень не вовремя оборвали эмиграцию. Аргентина стартовала примерно на пятьдесят лет позже США, и когда США сформировали свое общество и закрывались — Аргентина только начинала разбег. Те, кто из-за перенаселенности должен был эмигрировать из Европы сюда — погибли в чудовищной бойне. Аргентина восьмая в мире по территории и тридцать вторая по численности населения, все-таки сорок два миллиона человек для такой страны — это очень мало. При том — пятнадцать, а то и все двадцать уже миллионов — живет либо в Буэнос-Айресе, либо вокруг него.

Во-вторых — во вред Аргентине сыграло то, что тут всегда жили слишком хорошо. Эта страна не воевала сто пятьдесят лет. Здесь никогда не хотели идти войной на Бразилию, или возвращать Уругвай, который когда-то был частью Аргентины. В итоге — не было сверхнапряжения сил как в Европе, как у нас — и страна постепенно скатывалась к провинциальности. Рассказы о таких событиях как Курская Дуга или ущелье Пандшер или штурм Грозного — вызывают в аргентинцах ужас. Они просто не представляют себе такого. В 1982 году они проиграли Великобритании, хотя могли и выиграть, сражаясь у себя на пороге. СССР снабжал аргентинцев данными космической разведки, а Перу уже прислало штурмовики СУ, которые стояли на аргентинских аэродромах, готовые к взлету. Просто они не готовы были идти до конца, как были готовы британцы. Хотя предлагало помощь не только Перу.

В третьих — неолиберальные реформы помогли. Местного Гайдара зовут Карлос Менем.

В четвертых — мужики. Я уже говорил — тут мужики до сорока лет с мамой живут и вообще сильно себя не утруждают ни в чем. Они с юга. Это чувствуется. Почему все страны, входящие в мировую элиту — северные? Потому что на севере, если ты не построил теплый дом, не сделал заготовки на зиму, не вовремя убрал урожай — ты умрешь. И это знание — в генах, оно передается из одного поколения в другое, заставляя крутиться. А тут — южане, тепло, можно жить в хибаре, земля плодородная, палку воткнешь — растет, чего утруждаться. Они и не утруждаются. По нашим, русским меркам все местные — хронические лодыри.

Ну и последнее — здесь никогда не знали понятия «порядок». Здесь была диктатура — но никогда не было своего Сталина. Ужас перед всепроникающей государственной машиной — неведом даже в тех странах Латинской Америки, где были диктатуры. Хотя Аргентина по латиноамериканским меркам пострадала сильно — на весь мир известно выражение «аргентинский вариант», когда группы военных, не получая приказов и не отчитываясь в их исполнении, похищают и убивают леваков и вообще всех, кто им не нравится. В семидесятые — Аргентина стояла на пороге социалистической революции, но военные сломали страну и общество через колено. Хотя… тот же Ежов сильно посмеялся бы аргентинской любительщине… не то, что пыточный конвейер НКВД и ГУЛАГ.

Почему я говорю про Ежова, про НКВД и ГУЛАГ? А потому, что когда ты попадаешь в такую страну как Аргентина — ты начинаешь понимать, как могло бы выглядеть твое общество, твой народ, если бы с ним этого не случилось. Мы — несем свой крест, как и аргентинцы — свой. Как там говорил Мамардашвили…