В дебрях урмана

— Время ещё не позднее, на работе, наверное. Если не уехал куда.

— Что ж, ждать придётся.

Друзья присели на лавочку и закурили. Было прохладно, они встали и принялись притоптывать ногами, тереть ладошки, чтобы согреться. От соседей донёсся говор, прислушались и рассматривали через штакетник, что там происходит.

Мужчина по голосу преклонных лет, видимо, хозяин дома, возвратился откуда-то домой. Калитку открыл и удивлённо вслух огласил свой двор:

— Чего тут было?..

Скрипнула дверь, и из дому вышла женщина.

— Марфа, почто ограду-то раскрасила? Вся усадьба в крови и перьях.

— Ай, и не говори, Фёдор. Решила, не дожидаясь тебя, курицу зарубить, так с ней и нагрешила.

— Чего там?

— Чего-чего. Голову ей отрубила, а она задёргалась, да так сильно, аж с испугу топор выронила и крылья ёные отпустила. А она и давай по всей ограде без головы скакать и летать. От неё убегаю, а она будто за мной гоняется. Трепыхалась по ограде, пока не угомонилась, вот и…

Груздев с Гребневым усмехнулись.

— Нашла занятие себе. Никогда не рубила курей, а тут на тебе.

— Так решила сама управиться, пока ты с работы вернёшься, думаю, переборю жуть, вот невидаль, курица этакая. А оно как вышло, пропади она язва.

— Так вышло, — с упрёком в бороду буркнул Фёдор.

Мимо проходил неказистый на вид мужичок, завидев семейную чету за разговорами, подошёл к ограде, облокотившись на изгородь, спросил:

— Об чём спор, соседи? — А завидев куриные перья и местами кровь, сообразил: кто-то резал курицу да и опростофилился. — Свеженину по ограде гоняли?

— Гоняли, вернее, гоняла, — ухмыляясь, согласился Фёдор и кивнул в сторону супруги. Марфа ушла в дом, оставив мужиков наедине.

— Бывает. Впервой да не умеючи и не такое случается, — подошедший кашлянул в кулак и спросил:

— Фёдор, дело есть. Ты б зашёл ко мне вечерком.

— Чего за дело-то?

— Не сейчас. Говорю, вечерком заглянешь и посудачим.

— Ладно, зайду коли так. Малёхо сделаю кой-чего по хозяйству, а опосля и зайду.

Мужичок подался дальше по улице, а Фёдор хотел было зайти в дом, но заметил двоих незнакомцев, созерцавших через изгородь его двор.

— Чего у соседа без хозяина делаете? — подозрительно спросил Фёдор и кашлянул в бороду.

— К Крохину в гости пожаловали, а дверь на замке, — ответил Гребнев.

— Ранее вас не видел, чьи будете?

— Родственник я ему, — пояснил Груздев. — Издалека приехал.

— М-м, — промычал мужик. — Ну, так дожидайтесь, коли так, с работы должен подойти он. К вечеру прохладно становится, озябнете, сидя, во дворе, так в мою хату можно пока зайти, чаем напою.

— Нет, спасибо.

— Как знаете. — Фёдор оценивающим взглядом ещё раз глянул на гостей Крохина и направился в дом.

— Бдительный дядя, — ухмыльнувшись, заметил Груздев.

Вскоре подошёл Крохин. На подходе к дому он заметил в своём дворе двоих, одного узнал сразу, уверенно, по-хозяйски открыл калитку и воскликнул:

— О-о, Тихон! Приехал, значится, а что не известил? Ай да молодец!

Поздоровались за руки, обнялись.

— А это кто с тобой?

— Друг.

Крохин глянул на Гребнева и предложил:

— Что ж, давай знакомиться. Меня зовут Николай Петрович, а проще Николай, на работе все больше меня звали по отчеству — Петрович.

— Петрович так Петрович. А меня — Борис.

— Мы с ним как два брата, — пояснил Тихон.

— Даже так! Стало быть, друзья не разлей вода, это хорошо.

— А почему сказал, звали тебя Петрович в прошлом, ты что уволился и вышел на пенсию? — удивился Груздев.

— Нет, сам ушёл из артели, в контору одну перевёлся, наскучила мне жизнь старательская, а пенсию получаю. Что же я вас во дворе держу? А ну пошли в дом. Сейчас откроем мою берлогу и поесть сообразим.

Вошли в дом.

— Раздевайтесь, вещи пока в коридоре оставьте, а я к столу пока чего соображу. Кстати, а на чём прибыли, вроде в Бодайбо никакой самолёт из Иркутска не прилетал? Ли-2 уж как три дня не летают из-за непогоды, все перевалы тучами закрыты.

— Водой по реке, на самоходке.

— Вона как. Только не понять мне, как с Ангары на Витим перескочили?

— Сначала по Лене от Якутска, а потом по Витиму — и здесь.

— Что ж занесло в Якутию вас? — удивился Крохин.

— Так получилось, — уклонился от правдивого ответа Груздев.

Хозяин дома достал несколько куриных яиц, три банки тушёнки, всё это выложил в большую скороду и поставил на плиту. Тут же открыл дверцу печки и, чиркнув спичкой, поднёс её к клочку бумаги под лучинами, поверх которых лежали поленья. Бумага и лучины взялись пламенем, и он закрыл дверцу.

— Так всегда заранее у меня очаг в готовности номер один, пришёл с работы, чиркнул спичкой — и печь заработала. Один момент — и тепло сейчас будет, и горячее. А это моё такое фирменное блюдо, — Крохин кивнул на сковороду. — Живу один, быстро, раз — и готово, но суп варю, про каши не забываю, последние дни только обленился чуток.

Крохин нарезал колбасы, хлеба, из подвала достал кастрюлю и извлёк из неё три крупных хариуса.

— Это меня вчера рыбак один угостил, прямо будто знал, что у меня гости будут. Мы эту рыбку под водочку и пропустим. Для встречи, не возражаете?

— Рыба без водки, что деньги на ветер, — довольный предстоящим застольем, с улыбкой подметил Гребнев.