– Тому, кто нсколько минутъ тому назадъ видлъ, съ какою доврчивою преданностью наша малютка уметъ приласкаться, – тому трудно ошибаться; – не такъ-ли, Кети? Вдь, ты понимаешь меня?
– Нтъ, я не понимаю, – отвчала Кети дрожащимъ голосомъ.
Необъяснимое чувство отвращенія и страха овладло всмъ ея существомъ.
– Уйдемъ отсюда, Кети, – сказала Генріэтта, – обнявъ стройную фигуру сестры съ намреніемъ вывести ее изъ комнаты. – Я не въ силахъ слушать дерзкія слова Флоры, – добавила она, топнувъ ногою.
– Не горячись и не волнуйся напрасно, Генріэтта, – засмялась Флора и протянула Кети футляръ съ драгоцннымъ ожерельемъ.
– Прибери это, дитя мое, нельзя оставлять такія вещи въ пустой комнат, куда постоянно входитъ прислуга.
Кети поспшно, какъ ребенокъ, заложила правую руку за спину.
– Морицъ можетъ взять эти рубины обратно, – сказала она коротко, но съ твердостью. – Твоя бабушка совершенно права – это подарокъ не по мн; я не могу украсить свою шею такимъ роскошнымъ ожерельемъ.
– И ты воображаешь, что я поврю твоему простодушію? – воскликнула Флора разсердившись. – Такой полновсной двушк совсмъ не къ лицу подобное ребячество. Посмотри, вонъ лежитъ кружевная шаль, которую бабушка не хотла принять отъ Морица; наша важная президентша обидчиве твоихъ сестеръ, которыя находятъ, что Морицъ и не могъ поступить иначе, какъ сдлать теб самый дорогой подарокъ. Неужели-же причина такого предпочтенія можетъ быть теб неизвстной? Вдь, это смшно! Я думаю, ты ежедневно слышишь, какъ рабочіе колотятъ и стучатъ, возобновляя павильонъ, и знаешь, что онъ приготовляется для мста жительства бабушки, когда молоденькая жена коммерціи совтника вступитъ въ роскошныя комнаты замка! Ну, дорогая моя, говорить-ли мн еще ясне?
До сихъ поръ молодая двушка стояла неподвижно, устремивъ удивленные глаза на сестру и слегка вздрагивая, точно ощущала приближеніе ядовитой зми; но теперь гордая улыбка мелькнула на ея блдныхъ губахъ.
– Довольно! теперь я наконецъ поняла тебя! Ты повела дло гораздо ловче твоей бабушки, что-бы удалить меня изъ этого дома. Теперь, конечно, мое дальнйшее пребываніе здсь сдлалось не возможнымъ.
– Кети! – вскричала Генріетта; – нтъ, въ этомъ ты ошибаешься. Флора поступила необдуманно, но она, наврно, не хотла оскорбить тебя своими намеками.
Она нжно прижалась къ младшей сестр и ласково посмотрла ей въ глаза.
– Зачмъ придавать такое значеніе простымъ шуткамъ? Или ты въ самомъ дл не замчала любви, которую теб ясно выказываютъ? Ты знаешь, что я часто испытываю сильное желаніе умереть; но если это правда, что ты сдлаешься хозяйкою въ нашемъ отцовскомъ дом, тогда…
Кети быстро вырвалась изъ нжныхъ объятій сестры.
– Никогда! – воскликнула она, гордо покачавъ головою, и обнаружила такое негодованіе, на какое только способно двичье сердце, неделикатно задтое за больное мсто.
– Какъ, неужели никогда! – повторила Флора съ насмшкой. – Можетъ быть ты находишь, что эта партія недостаточно прилична для тебя? Не ждешь-ли ты какого нибудь промотавшагося графа или князя, который, не обращая вниманія на жену, будетъ очень доволенъ освободить твои денежные мшки отъ тюремнаго заключенія въ желзномъ шкаф. Что-жъ въ нашемъ вк такихъ жениховъ не мало! Но какую жизнь ведутъ ихъ несчастныя жены – это тоже намъ хорошо извстно. Если ты вчно желаешь слышать, что твой ддъ бгалъ съ кнутомъ за мельничными клячами, а бабушка ходила по лсу босая, тогда, пожалуй, вступи въ такое гордое, знатное семейство!
– Впрочемъ, я не могу постичь, что побуждаетъ тебя отклонять предложеніе Морица, – продолжала она. – Правда, что ты богата, но источникъ этого богатства не всмъ пріятно будетъ узнать. У тебя много свжести, но ты не хороша собою, дитя мое; а что касается до твоего таланта, которымъ ты всегда стараешься блеснуть въ обществ, то это только искорка, искусно раздутая твоими учителями, которая быстро потухнетъ съ прекращеніемъ ихъ гонорарія.
– Флора! – съ упрекомъ сказала Генріэтта.
– Замолчи! Я говорю теперь въ твоихъ-же интересахъ, – возразила старшая сестра, порывистымъ движеніемъ отстраняя отъ себя слабую фигуру больной.