В доме на холме. Храните тайны у всех на виду

Но умение учитывать непредвиденности было одним из особых талантов Рози. Дома это проявлялось в том, что ей никогда не приходилось бежать в магазин за продуктами. Она бросала взгляд на кладовку, в которой имелись лишь остатки упаковок четырех разных видов пасты, полпакета бурого риса, четыре банки фасоли, три банки тунца и пакетик вяленых томатов с истекшим сроком годности — и стряпала ужин. Она опускала две трети ингредиентов в рецепте и, заменяя обезжиренным молоком сливки, оливковым маслом — сливочное, чечевицей — говядину, а замороженной брокколи — свежий шпинат, красным перцем — грибы и ничем не заменяя листья шалфея (потому что, помилуйте, ну какое блюдо будет держаться только на свежих листьях шалфея?), могла сварганить лазанью бешамель, не выходя из дома.

И оказалось, что именно этот навык — а не годы опыта в неотложке, не высшее образование, не полтора десятилетия, которые она провела в университетской больнице, — сделал ее таким ценным кадром в этой клинике. То, чего требовал рецепт, под рукой не было. Того, что предлагал в качестве жизнеспособной замены поиск в Google, не говоря о вышеназванных годах опыта и ее не такой уж слабой интуиции врача, тоже не было. Но зато Рози могла глянуть в зияющий пустотами шкафчик расходных материалов с его ничтожным ассортиментом, на замшелое оборудование и скудные запасы лекарств — и вычислить то, что будет работать.

Иногда.

Она проводила очищение ран с помощью пальмовых листьев и кокосовой скорлупы. Собирала ингалятор из пластиковой бутылки из-под лимонада. Назначала лекарства, применяя их всевозможными способами, которые Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов США никогда не позволяло себе вообразить.

Началась вторая неделя работы, когда к ней впервые привезли пациентку с переломом, что было вообще-то странно, поскольку переломы — очень частая травма и в Таиланде, и где угодно, и поначалу Рози даже радовалась. Женщина оказалась на позднем сроке беременности и приехала на тачке, которую толкал муж, багровый и отдувающийся, и Рози сперва предположила, что дела совсем плохи. В то время как в ее прежнем медицинском опыте родовая деятельность и разрешение от бремени были самой триумфальной связкой, здесь большинство женщин рожали дома, приезжая в клинику только в случае осложнений, часто лишь после того, как стало слишком поздно, или слишком поздно становилось в пути. Рози подошла поздороваться с выпирающим сводом живота, ощущая, как сердце уходит в пятки. Пациентка схватилась за свой шарообразный живот, покачала головой и успокоила Кей, которая успокоила Рози:

— Малыш оставаться. Голеностоп уходить.

И только тогда Рози заметила выставленную вперед ногу, багрово-синюшную, с щиколоткой, распухшей до толщины бедра.

— Упасть с водяного буйвола, — объяснила Кей. — Трудно держать равновесие с таким большим…

Женщина заулыбалась, потом сморщилась, потом снова схватилась за живот.

Рози проверила зрачки и пульс, послушала сердцебиение женщины и плода, попросила постараться и пошевелить пальцами обеих ног.

— Давайте-ка отправим вас на рентген…

Эта фраза вылетела из ее рта прежде, чем до нее дошло, что как минимум «отправим» было совершенно лишним. И «рентген» тоже? Нет, наверняка у них есть какой-нибудь устаревший-но-лучше-чем-ничего рентгеновский аппарат. Как вообще можно без него обходиться?! Правда, она вот уже две недели работала здесь с утра до ночи и ни разу его не видела, не слышала упоминаний о нем, не представляла, в каком здании он мог бы находиться. Может, просто речь не заходила?..

— Кей! Боюсь даже спрашивать, но… рентген?