В доме Шиллинга

Сильно стемнло. Изъ лампы съ блымъ шаромъ висвшей въ сняхъ, разливался ослпительный свтъ и черезъ широко открытую дверь полосой падалъ на лстницу. Донна Мерседесъ только что хотла поставить ногу на нижнюю ступеньку, какъ вдругъ увидла, что изъ противоположной, также отворенной двери въ переднюю вошла дама, a вслдъ за ней другая.

При вид первой фигуры донна Мерседесъ невольно вздрогнула — длинная, какъ тнь, узкая и срая, двигаясь безшумно, точно босикомъ и пытливо поворачивая во вс стороны лицо, она казалась семейнымъ духомъ шиллингова дома. Но у этого духа былъ человческій голосъ, въ которомъ звучало нервное раздраженіе и негодованіе.

— Боже мой! что за нищенское entr'ee, [33] — сказала она слезливымъ тономъ, какъ подобаетъ раздраженной знатной дам. — Двери вс настежь, точно въ кабак, и нигд никого изъ прислуги… Пожалуйста, Адельгейда, — обратилась она къ другой дам, которая съ видимымъ неудовольствіемъ стряхивала соломинки со шлейфа своего чернаго платья, — дерни звонокъ и какъ можно сильне.

Дама въ черномъ плать тотчасъ же вернулась въ сни и сдлала, какъ ей было приказано, но колокольчикъ не издалъ никакого звука.

Между тмъ, какъ дама въ сромъ стояла, точно окаменлая, другая прошла мимо нея и повернула въ коридоръ, находившійся съ южной стороны.

— Робертъ, куда вы забились, — закричала она повелительно, наклоняясь надъ лстницей въ нижній этажъ.

Громкій голось, казалось, имлъ электрическую силу. На лстниц послышались быстрые шаги, и Робертъ, а за нимъ садовникъ, дворникъ и конюхъ появились, запыхавшись въ передней.

— Извините, сударыня, — бормоталъ онъ, — я вышелъ только на минуту въ кухню, чтобы напиться воды.

Онъ выступилъ впередъ и низко поклонился дам въ сромъ, неподвижно стоявшей среди передней.

— Госпожа баронесса изволили пожаловать такъ неожиданно, мы… — Она прервала его нетерпливымъ движеніемъ руки.

— Въ какомъ небрежномъ вид нахожу я свой домъ! — сказала она холоднымъ повелительнымъ тономъ. — Разв домъ Шиллинга гостиница, что въ немъ вс двери настежь? Звонокъ заржавлъ, газъ въ переднемъ саду не зажженъ, и что означаетъ эта солома на дорог? — обратилась она къ садовнику, съ гнвомъ указывая на подолъ своего платья, къ которому пристала солома. — Съ какихъ поръ подстилка для конюшни привозится черезъ передній садъ?

Срая фигура имла должно быть видъ гремучей зми, потому что человкъ, къ которому она обратилась, стоялъ, какъ оцпенлый, и не могъ выговорить ни слова въ свою защиту. Камердинеръ Робертъ былъ ршительне.

— Въ этомъ мы, прислуга, не виноваты, сударыня, — сказалъ онъ, пожимая плечами. — Съ позволенья сказать, мы вс изъ себя выходимъ отъ безалабернаго хозяйства, которое ведется въ дом уже нсколько недль. Дверь оставилъ отворенной глупый мальчишка изъ булочной, приносившій вечеромъ хлбъ — запирать ее не приказано, потому что звонокъ не заржавлъ, какъ вы изволите думать, а просто снятъ. Газъ въ переднемъ саду не горитъ боле, фонтаны заперты и солома лежитъ на дорог, словомъ, весь домъ перевернутъ вверхъ дномъ, потому что у прізжаго мальчика былъ тифъ или что-то подобное.

Донна Мерседесъ чувствовала сильное желаніе войти и сказать дам, что ребенокъ былъ боленъ не тифомъ и не какой-нибудь заразительной болзнью, но, несмотря на это, она оставалась на мст какъ вкопанная и даже инстинктивно уклонилась отъ падавшаго на нее свта. Нтъ, ея первая встрча съ хозяйкой шиллингова дома не должна произойти въ присутствіи ненавистныхъ слугъ!.. Будетъ ли она въ состояніи приблизиться къ этой женщин съ должной вжливостью и со словами благодарности за гостепріимство? Нельзя было себ представить боле отталкивающихъ манеръ, фигуры, выраженія лица, чмъ у этой возвратившейся домой хозяйки въ срой вуали на круглой шляп, совсмъ не шедшей къ ея длинному лицу. И голосъ, эта смсь плаксивой злобы и рзкой грубости, непріятно дйствовалъ на ея нервы.

— Тифъ?! — повторила баронесса и махнула носовымъ платкомъ въ воздух. Донна Мерседесъ видла, какъ лицо ея сильно покраснло отъ страха. — Надюсь, что баронъ не оставался въ это время въ дом?

Люди робко переглянулись.

— Баринъ совсмъ не боится; онъ день и ночь сидлъ въ комнат больного и ухаживалъ за ребенкомъ, какъ за своимъ собственнымъ, — отвчалъ съ лукавымъ видомъ камердинеръ.

На губахъ баронессы мелькнула гнвная улыбка и обнажила рядъ длинныхъ блыхъ зубовъ, — она взглянула на свою спутницу, которая на этотъ взглядъ отвтила равнодушнымъ пожатіемъ плечъ.

— Неужели это тебя удивляетъ, Клементина! — сказала она холодно.

Баронесса не отвчала. Она сбросила кончикомъ своего зонтика соломинку съ отдлки своего платья.

— Ребенокъ все еще боленъ? — спросила она, почти не глядя на слугъ.

— Да, сударыня, еще не скоро можно будетъ ему встать.

— Боже мой, какая досада! Я не имю ни малйшаго желанія дышать зараженнымъ воздухомъ, — позаботьтесь тотчасъ же поставить въ сняхъ жаровню съ куреньемъ! Гд баронъ?