В эпицентре бури (ЛП)

Очевидно, что пока готовились первоначальные приказы, мне нужно было находиться рядом со своим штабом, чтобы руководить и давать советы. Как только операция началась, я должен был иметь возможность общаться с войсками, а также со своим штабом, что означало, что мне нужно было подключаться к радиосети. Я должен был быть в состоянии видеть или ощущать сражение, в котором участвовала бригада. Если я не мог этого увидеть, я должен был быть готов отправиться в проблемный район, чтобы людям не приходилось тратить время на описание местности. Это подвергло бы меня опасности, поэтому я нуждался в защите.

Очевидным решением было сесть в танк. У него отличная защита, скорость, средства связи и прицелы. Я мог находиться в любой точке поля боя и при этом поддерживать связь со своим штабом и командирами. Поскольку я "вырос" в танке и командовал полком из пятидесяти семи человек, сидя в тесном командирском кресле с картой на коленях и наушниками на ушах, я был уверен, что смогу командовать своей бригадой и с такого места.

Мой экипаж — механик-водитель, рядовой Макхью, капрал Смит, командовавший танком, когда меня в нем не было, младший капрал Маккарти, наводчик, и младший капрал Шоу, радист и заряжающий орудия — сняли маскировочные сети, как только закончилась подготовка, и уложили их, танк был готов. Я обошел машину спереди, поставил одну ногу на буксирный крюк и подтянулся. Стараясь не задеть Макхью за голову, я взобрался на лобовую плиту. Когда я это сделал, то заметил два слова, написанные черной краской сбоку эжектора в середине 120-мм пушки — "Месть Базофта".

— Что все это значит? — Я спросил Макхью.

— Бригадир, вы сказали, что все танки должны получить названия к концу недели.

— Но я имел в виду названия вроде Веллингтона или Монтгомери, названия городов, в которых вы живете. В любом случае, кто такой Базофт?

Я почувствовал себя неловко, когда мне объяснили, мне следовало помнить, что в марте 1990 года Фарзад Базофт был повешен иракцами за шпионаж. Во время предполагаемого преступления, когда он фотографировал военный объект недалеко от Багдада, он работал в газете "Обсервер". Я вспомнил, что его смерть вызвала возмущение на родине, но волнение быстро улеглось.

— Это великолепно, — крикнул я в ответ. — Мы сохраним это название.

Забравшись в башню, я услышал жужжание охлаждающих вентиляторов внутри радиоприемников, лазера, воздушных фильтров и шипение помех в наушниках шлемофона, который вручил мне капрал Шоу. Запрыгнув через открытый люк, я встал на командирское сиденье и поднес микрофон шлема ко рту.

— Доброе утро, экипаж, — сказал я, поправляя солнцезащитные очки.

Ответы были разные, и я понял, что все они меня слышат. Проверив, у всех ли с собой оружие, и осмотревшись, чтобы убедиться, что все уложено правильно, я сказал:

— Ладно, Макхью, пошли.

Я услышал щелчок отпускаемого ручного тормоза, и шестидесятитонный танк медленно пополз вперед, 1200-сильный дизельный двигатель "Перкинс" перешел с грохота на рев, а из выхлопной трубы вырвалось облако серо-голубого дыма. Когда мы набрали скорость, я забрался в башню, так что были видны только моя голова и плечи. Это было волнующе. Впервые за долгое время я был предоставлен самому себе, только я и мой экипаж. Я мог бы забыть о заботах средств массовой информации и давлении, связанном с принятием решений. В течение следующих нескольких часов я хотел снова привыкнуть к управлению танком и давать советы по обустройству полигона. Песок был на удивление плотным, а когда его пригревало солнце, он расширялся, что делало движение еще тяжелее. Нам потребовалось два часа, чтобы пройти всего двадцать две мили.

Местность на полигоне была пологой, с небольшими долинами. К сожалению, трасса для боя проходила по пересеченной местности, а это означало, что приходилось постоянно поворачивать из стороны в сторону, чтобы объехать бугры и возвышенности. Но когда через пару дней начались стрельбы, у меня было четкое представление о том, где я хочу разместить мишени, и, несмотря на жару, работа доставляла мне удовольствие. В середине дня меня срочно вызвали. Я был нужен в Аль-Джубайле. Майк Майетт хотел встретиться со мной там. Я проехал обратно два часа и направился прямиком в штаб генерала Бумера. Я нашел Майка в одном из офисов планирования. Когда я вошел, он поднял голову.

— Я думаю, у вас большая проблема, — сказал он. — Когда вы начинаете стрельбы?

— Завтра, — ответил я. — Что случилось?

— Не думаю, что у вас получится. Я только что узнал, что вам не давали разрешения на стрельбы.

— Что вы имеете в виду? — Потребовал я ответа.

— Только это. Ты не можешь стрелять. Кто-то облажался.

Моей первой мыслью было, как это будет выглядеть в глазах СМИ. Они сделают из нас и жителей Саудовской Аравии мясной фарш. Вот и сплоченность всей Коалиции. Мы должны были решить это сейчас.