В этой книге полно пауков. Серьезно, чувак, не трогай ее

– Согласен. Давай скажем так – я слышал много дерьма. О том, что происходит в лечебнице.

– Ну, а что сейчас? – спросил Джон.

– Мы ждем, смотрим, нет ли за нами хвоста. Я надеюсь, что та чертова буря, которую ты оставил за собой, для них важнее, чем мы. В первую очередь они должны восстановить изолятор лечебницы.

– А мы можем отправиться в дом Дэйва? – спросил Джон. – Они его… стерегут или что-то в этом роде?

– Нафиг он им нужен?

– Они бы так и сделали, если бы знали, что в нем находится.

– А, ты имеешь в виду наркотик, – сказал Фальконер. – Твой Соевый соус.

– Разреши мне извиниться заранее, детектив. Поскольку вся эта хренотень скоро станет очень странной.

3 часа 15 минут до резни в лечебнице Фирф

Эми была готова взорваться. Она нечасто выходила из себя, и, чтобы довести ее, требовалось немало усилий. Но как только чеку из гранаты выдернули, остановить ее было уже невозможно. В этом она походила на Дэвида, хотя он этого и не понимал.

Как-то раз мама Эми сказала, что Бог может быть уверен: он дал ее брату Джиму весь рост, а Эми – весь характер. Брат был большим, как медведь, но в споре всегда оказывался голосом разума; Эмми только однажды видела, как он дрался, – и только для того, чтобы защитить ее. Эми была чуть ли не наполовину меньше его, но с гранатой внутри. Мама с иронией называла эту гранату «ирландка»: «а теперь успокойся, иначе твоя ирландка выйдет наружу», и Эми приходила в бешенство. Разве это не расизм или что-то в этом роде? Но сейчас, глядя на выражение лица Джоша, она была готова выпустить ирландку на свободу.

– Мы должны ехать прямо сейчас. И мы были должны уехать два часа назад. Прекрасно, тебе дела нет до Дэвида, и тебя не волнует, что зомби могут его съесть или сжечь дотла, но кто знает, сколько их там? Женщин, детей? Кто знает? Мы должны вытащить их оттуда. Столько, сколько сможем.

– Я очень хорошо понимаю, что ты расстроена, – сказал Джош, стараясь не смотреть ей в глаза, – но мы должны действовать с умом. Майка и Рики сейчас нет, они помогают своим семьям уехать, пока их не проглотил карантин. И я говорил тебе о Заке, который чем-то отравился. Он встать с кровати не может. Вот уже тремя ружьями меньше. Но завтра…

– О, да твою же… Ты знаешь, кто вы такие? Вы все? Дети. Маленькие дети, которые надувают щеки и играют в игрушки. Вы годами думали о чем-то подобном, а когда оно, к всеобщему удивлению, по-настоящему здесь и сейчас, вы твердите: «завтра, завтра, завтра». Завтра, когда солнце встанет. Завтра, когда к нам придет подкрепление, когда все будет не так плохо, когда все устаканится, а рисковать будет вообще не надо.

– Успокойся.

– Пошел ты к черту! – крикнула Эми и этот звук, казалось, пробил дыру в воздухе.

Граната, Эми, осторожно.

– Ты хочешь сидеть здесь, в своей маленькой фантазии, в своей маленькой пригородной матке. С ноутбуком, маленьким клубом, смазывая ружья и поздравляя себя с тем, что ты такой храбрый и сильный в своих глупых военных зомби-фантазиях, что постоянно проигрываешь в голове. Ты не мужик. Ты мальчик. Дитя. Вы все. Вы мальчики в коротких штанишках, потому что решили остаться ими. И ты не станешь мужчиной, если однажды не проснешься и не поймешь, что сегодня ты нужен миру как мужчина. Джош, если ты не поможешь мне, если отступишь и не станешь мужчиной прямо сейчас, люди умрут. Сегодня ночью. Не завтра.

Он не ответил, открыл свой макбук и поиграл с сенсорной панелью. На его лице было то самое выражение, которое спустило чеку Эми. Маска наигранного безразличия. Нужна немалая практика, чтобы выработать такое выражение. Оно бывает у тех, кому столько раз было стыдно, что они решили никогда не показывать стыд, но вот измениться так, чтобы больше не стыдиться, сил у них не хватило. Ей захотелось дать ему пощечину, а потом еще и еще.

– Эми, все, что я говорю…

– А-А-А-А-А!!! – Эми согнулась и заорала в пол. Она не знала, что еще сделать. Мать была права. Если бы Создатель дал ей тело Джима, она бы выбросила этого ребенка через ветровое стекло его фургона.

– Прекрасно, – сказала она. – От тебя я хочу только одного – отвези меня туда. Сбрось меня за баррикадами. Я придумаю, как их пересечь. Я придумаю, как найти Дэвида и всех, кто нуждается в помощи, и я придумаю, как вытащить их оттуда; и если я не сумею этого сделать, я умру. И это будет нормально, потому что я умру, пытаясь спасти людей, которых люблю, а ты вернешься сюда, в свой кокон, и будешь играть в видеоигры про зомби и дрочить; и лучше умереть, чем смотреть, как ты этим занимаешься.

Боковая дверь фургона распахнулась. Из нее высунулся невысокий смуглый парень, которого, насколько помнила Эми, звали Фредо, и сказал Джошу:

– Ты слышал?

– Я ничего не слышал, кроме нее.

– Прорыв из командного центра БИЭПИ. Освободились все силы ада, был взрыв, здание в огне, все их изоляторы прорваны. Инфекция потекла из закрытой зоны.

– Ни хера себе.

– ОАЭЭ передает, что туда направились пожарные машины, потом, спустя десять минут, оттуда поехали машины БИЭПИ. Они отступают. Оставляют Зеленую Зону. Оставляют все.