В финале Джон умрет

Представьте себе, что пятьдесят тысяч мужчин попали на необитаемый остров и каким-то образом провели там пятьдесят тысяч лет без еды, воды и секса. И вот, когда эти люди уже перенесли такие муки, по сравнению с которыми безумие, членовредительство и каннибализм покажутся детскими шалостями, на остров подбросили статую обнаженной женщины, сделанную из бифштексов. Если записать звук, который издают тысячи людей, одновременно едящих, трахающих и разрывающих эту статую на части, а затем усилить его до десяти тысяч ватт и подать прямо в мозг, это будет совсем не похоже на то, что услышал я. Безумие, отчаяние, голод и боль взрывались, словно сверхновые. В визг и вой то тут, то там вклинивалось мое имя.

Словно больной с синдромом Паркинсона, я отчаянно захлопал руками, пытаясь нащупать застежку ремня безопасности. С заднего сиденья доносились другие вопли – смутно, словно за тысячу миль от меня. Крошечные белые полосочки жужжали вокруг моей головы, пролетали мимо ушей, втыкались в щеки.

Пальцы наткнулись на пластиковую коробочку, удерживавшую ремень в пристегнутом положении, но я не мог найти кнопку, не видел ее. Я давил, тянул и наконец стал просто царапать коробочку, как ребенок, закативший истерику. В обнаженных руках появился зуд; потом он сменился легким покалыванием, и я понял, понял, черт побери, что происходит, – и задергался, пытаясь выползти из-под ремня, будто зверь из ловушки.

Во тьме возникло какое-то движение.

Звук разбиваемого заднего стекла.

Кого-то вытаскивают из машины.

Вопли.

Я провел ладонью по предплечью, и в воздух поднялась тысяча белых палочек. Голоса заревели, завизжали, словно банши-подростки на концерте поп-группы. Звук, тяжелый и насыщенный, физически давил на виски. Послышался скрип костей черепа, засвистел ветер, врывающийся в трещины между ними.

Затем кто-то схватил меня и потянул за ремень. Я увидел руку, что-то щелкнуло, и внезапно перед глазами появилось узкое лезвие: ремень резали складным ножом. Я высвободился и рухнул вниз. Фред Чу и Джон схватили меня за руки и рубашку и потащили из машины – спиной по битому стеклу.

Все вопили от страха, а Молли прыгала и лаяла – полная паника при виде облачка белых насекомых, летавших в воздухе, словно перья из подушки.

Часть червячков снова приземлилась на моей руке, а остальные подлетели к лицу и шее. Я отмахнулся от них, попытался прихлопнуть. Джон вцепился мне в запястье, вытащил из штанов бутылку спиртного и вылил ее содержимое мне на руку.

Это, похоже, рассердило летающих червяков – моя кожа горела оттого, что они пытались забуриться в нее.

– Не помогает! – крикнул я. – Спирт не причиняет вреда…

Джон щелкнул зажигалкой.

Я сказал, что моя кожа «горела», но мне удалось испытать два этих ощущения последовательно, и я должен признать, что первое из них совершенно не похоже на то, что чувствуешь, когда твоя кожа действительно в огне.

Впрочем, жар в руке нельзя сравнить со вспышкой боли, которая взорвалась в мозгу. Сотни червей горели заживо, и их телепатический вопль бил изнутри в мой череп словно «боинг-747». Звук обладал мощностью ядерного взрыва или землетрясения; тысячи бритвенных лезвий впивались в мозг.

А затем наступила тишина. Джон катал мою руку по песку, гася пламя. Кожа побагровела, став похожей на свеклу, и местами начала облезать.

Я сел, постарался сфокусировать зрение и подняться, но снова упал на землю. Джон пытался вытереть кровь со лба, чтобы она не заливала глаза. У ног лежала пустая бутылка. Мой друг согнулся пополам, его стошнило. Рядом на коленях стояла Дженнифер: мокрые от крови волосы прилипли к голове, из ноги вырван кусок мяса.

Большой Джим орал, куда-то указывая. Молли продолжала лаять.

Фред вопил.

И бился, словно в огне.

Рой нашел его.

Черви вылетели из разбитого внедорожника, словно из осиного гнезда, и приземлились на Фреда.

Он кашлял, задыхался: белые палочки влетали в его широко раскрытый рот. Через пять секунд все кончилось.

Фред рухнул.

Мы потрясенно уставились на Фреда, понимая, что он не умер. Молчание было тяжелым, почти осязаемым.

Дженнифер помчалась к разбитому внедорожнику, залезла в салон, достала что-то и тут же выбралась наружу. При каждом шаге из ее ноги бил фонтанчик крови.

Фред задергался, перевернулся на спину, потом неуклюже встал. Все вздрогнули и попятились. Я заставил себя подняться, не обращая внимания на боль. Фред – если это все еще был Фред – недоуменно посмотрел на нас, отряхнулся и произнес:

– Парни, все в порядке. Я в норме. В норме.

Подбежала Дженнифер. Из внедорожника она вытащила дробовик Моргана; залитое кровью оружие блестело в лунном свете. Джим молча взял дробовик у Дженнифер, проверил, заряжен ли он, затем положил на плечо, словно внезапно стал командиром отряда.

– Парни, нам нужно добыть тачку, – сказал Джим.

Никто не двинулся с места. Дженнифер с надеждой посмотрела на меня. А что я должен был сделать? Я едва держался на ногах.

– Иди поймай машину, – сказал я, глядя в глаза Фреда.